Господин де Реналь, мэр французского городка Верьер в округе Франш-Конте, человек самодовольный и тщеславный, сообщает жене о решении взять в дом гувернера. Особой необходимости в гувернере нет, просто местный богач г-н Вально, этот вульгарный крикун, вечно соперничающий с мэром, слишком гордится новой парой нормандских лошадей. Ну что ж, лошадки у г-на Вально теперь есть, зато гувернера нет. Г-н де Реналь уже договорился с папашей Сорелем, что у него будет служить его младший сын. Старый кюре г-н Шелан рекомендовал ему сына плотника как молодого человека редких способностей, который уже три года изучает богословие и блестяще знает латынь. Его зовут Жюльен Сорель, ему восемнадцать лет; это невысокий, хрупкий на вид юноша, лицо которого несет печать поразительного своеобразия. У него неправильные, но тонкие черты лица, большие черные глаза, сверкающие огнем и мыслью, и темно-каштановая шевелюра. Юные девицы поглядывают на него с интересом. Жюльен никогда не ходил в школу. Латыни и истории его обучил полковой лекарь, участник наполеоновских походов. Умирая, он завещал ему свою любовь к Наполеону, крест Почетного легиона да несколько десятков книг. С детства Жюльен мечтает стать военным. Во времена Наполеона для простолюдина это был самый верный способ сделать карьеру и выйти в люди. Но времена изменились. Жюльен понимает, что единственный путь, который перед ним открыт, - стать священником. Он честолюбив и горд, но готов вытерпеть всё, чтобы пробить себе дорогу.

Госпоже де Реналь не нравится затея мужа. Она обожает своих трех мальчиков, и мысль о том, что между ней и детьми будет стоять кто-то посторонний, приводит её в отчаяние. Она уже рисует в своем воображении отвратительного, грубого, взлохмаченного парня, которому позволено кричать на её детей и даже пороть их.

Каково же её удивление, когда она видит перед собой бледного, испуганного мальчика, который кажется ей необыкновенно красивым и очень несчастным. Однако не проходит и месяца, как все в доме, даже г-н де Реналь, начинают относиться к нему с уважением. Жюльен держится с большим достоинством, а его знание латыни вызывает восхищение - он может прочесть наизусть любую страницу Нового завета.

Горничная г-жи де Реналь Элиза влюбляется в юного гувернера. На исповеди она рассказывает аббату Шелану, что получила наследство и теперь хочет выйти замуж за Жюльена. Кюре искренне рад за своего любимца, но Жюльен решительно отказывается от завидного предложения. Он честолюбив и мечтает о славе, он хочет покорить Париж. Впрочем, он это умело скрывает.

Летом семья переезжает в Вержи - деревню, где находится имение и замок де Реналей. Здесь г-жа де Реналь целые дни проводит с детьми и гувернером. Жюльен кажется ей умнее, добрее, благороднее всех окружающих её мужчин. Она начинает понимать, что любит Жюльена. Но любит ли он её? Ведь она старше его на целых десять лет! Жюльену нравится г-жа де Реналь. Он находит её очаровательной, ему никогда не приходилось видеть таких женщин. Но Жюльен вовсе не влюблен. Он хочет завоевать г-жу де Реналь, чтобы самоутвердиться и чтобы отомстить этому самодовольному г-ну де Реналю, позволяющему себе разговаривать с ним снисходительно и даже грубо.

Когда Жюльен предупреждает г-жу де Реналь, что ночью придет к ней в спальню, она отвечает ему самым искренним негодованием. Ночью, выходя из своей комнаты, он умирает от страха, у него подкашиваются колени, но когда он видит г-жу де Реналь, она кажется ему такой прекрасной, что все тщеславные бредни вылетают у него из головы. Слезы Жюльена, его отчаяние покоряют г-жу де Реналь. Проходит несколько дней, и Жюльен со всем пылом юности влюбляется в нее без памяти. Любовники счастливы, но неожиданно тяжело заболевает младший сын г-жи де Реналь. И несчастной женщине кажется, что своей любовью к Жюльену она убивает сына. Она сознает, какой грех перед Богом совершает, её мучают угрызения совести. Она отталкивает от себя Жюльена, который потрясён глубиной её горя и отчаяния. К счастью, ребенок выздоравливает.

Г-н де Реналь ничего не подозревает, но слуги знают многое. Горничная Элиза, встретив на улице г-на Вально, рассказывает ему, что у её госпожи роман с молодым гувернером. В тот же вечер г-н де Реналь получает анонимное письмо, из которого узнает, что происходит в его доме. Г-же де Реналь удается убедить мужа в своей невиновности, но весь город только и занимается историей её любовных похождений.

Наставник Жюльена аббат Шелан считает, что он должен хотя бы на год уехать из города - к своему другу лесоторговцу Фуке или в семинарию в Безансон. Жюльен уезжает из Верьера, но через три дня возвращается, чтобы проститься с г-жой де Реналь. Он пробирается в её комнату, но их свидание омрачено - им кажется, что они расстаются навеки.

Жюльен приезжает в Безансон и является к ректору семинарии аббату Пирару. Он очень взволнован, к тому же лицо Пирара столь уродливо, что вызывает в нем ужас. Три часа ректор экзаменует Жюльена и настолько поражен его познаниями в латыни и богословии, что принимает его в семинарию на малую стипендию и даже отводит ему отдельную келью. Это великая милость. Но семинаристы дружно ненавидят Жюльена: он слишком талантлив и производит впечатление мыслящего человека - здесь этого не прощают. Жюльен должен выбрать себе духовника, и он выбирает аббата Пирара, даже не подозревая, что этот поступок окажется для него решающим. Аббат искренне привязан к своему ученику, но положение самого Пирара в семинарии очень непрочно. Его враги иезуиты делают все, чтобы заставить его подать в отставку. К счастью, у него есть друг и покровитель при дворе - аристократ из Франш-Конте маркиз де Ла-Моль, поручения которого аббат исправно выполняет. Узнав о гонениях, которым подвергается Пирар, маркиз де Ла-Моль предлагает ему переехать в столицу и обещает один из лучших приходов в окрестностях Парижа. Прощаясь с Жюльеном, аббат предвидит, что того ждут трудные времена. Но Жюльен не в силах думать о себе. Зная, что Пирар нуждается в деньгах, он предлагает ему все свои сбережения. Пирар этого не забудет.

Маркиз де Ла-Моль, политик и вельможа, пользуется большим влиянием при дворе, он принимает аббата Пирара в своем парижском особняке. В разговоре он упоминает, что уже несколько лет ищет толкового человека, который мог бы заняться его перепиской. Аббат предлагает на это место своего ученика - человека весьма низкого происхождения, но энергичного, умного, с высокой душой. Так перед Жюльеном Сорелем открывается неожиданная перспектива - он может попасть в Париж!

Получив приглашение маркиза, Жюльен сначала едет в Верьер, надеясь повидаться с г-жой де Реналь. Он слышал, что в последнее время она впала в самое исступленное благочестие. Несмотря на множество препятствий, ему удается проникнуть в комнату своей возлюбленной. Никогда ещё она не казалась ему такой прекрасной. Однако муж что-то подозревает, и Жюльен вынужден спасаться бегством.

Приехав в Париж, он прежде всего осматривает места, связанные с именем Наполеона, и лишь потом отправляется к аббату Пирару. Аббат представляет Жюльена маркизу, а вечером он уже сидит за общим столом. Напротив него садится светлая блондинка, необыкновенно стройная, с очень красивыми, но холодными глазами. Мадемуазель Матильда де Ла-Моль явно не нравится Жюльену.

Новый секретарь осваивается быстро: через три месяца маркиз считает Жюльена вполне подходящим для себя человеком. Он работает упорно, молчалив, понятлив и постепенно начинает вести все самые сложные дела. Он становится настоящим денди и вполне овладевает искусством жить в Париже. Маркиз де Ла-Моль вручает Жюльену орден. Это успокаивает гордость Жюльена, теперь он держится более раскованно и не так часто чувствует себя оскорбленным. Но с мадемуазель де Ла-Моль он подчеркнуто холоден. Эта девятнадцатилетняя девушка очень умна, ей скучно в обществе её аристократических приятелей - графа Келюса, виконта де Люза и претендующего на её руку маркиза де Круазенуа. Раз в год Матильда носит траур. Жюльену рассказывают, что она делает это в честь предка семьи Бонифаса де Ла-Моль, возлюбленного королевы Маргариты Наваррской, который был обезглавлен 30 апреля 1574 г. на Гревской площади в Париже. Легенда гласит, что королева потребовала у палача голову своего любовника и собственноручно похоронила её в часовне.

Жюльен видит, что Матильду искренне волнует эта романтическая история. Постепенно он перестает уклоняться от разговоров с мадемуазель де Ла-Моль. Беседы с ней настолько интересны, что он даже забывает свою роль возмутившегося плебея. «Вот было бы забавно, - думает он, - если бы она влюбилась в меня».

Матильда уже давно поняла, что любит Жюльена. Эта любовь представляется ей весьма героической - девушка её положения любит сына плотника! С той минуты, как она понимает, что любит Жюльена, она перестает скучать.

Сам Жюльен скорее возбуждает свое воображение, чем увлечен любовью. Но получив от Матильды письмо с объяснением в любви, он не может скрыть своего торжества: его, бедного крестьянина, любит знатная дама, она предпочла его аристократу, маркизу де Круазенуа! Матильда ждет его у себя в час ночи. Жюльену кажется, что это ловушка, что приятели Матильды хотят убить его или выставить на посмешище. Вооружившись пистолетами и кинжалом, он проникает в комнату мадемуазель де Ла-Моль. Матильда покорна и нежна, но на следующий день она приходит в ужас при мысли, что стала любовницей Жюльена. Разговаривая с ним, она едва сдерживает гнев и раздражение. Самолюбие Жюльена оскорблено, и оба они решают, что между ними все кончено. Но Жюльен чувствует, что безумно влюбился в эту своенравную девушку, что он не может жить без нее. Матильда непрестанно занимает его душу и воображение.

Знакомый Жюльена, русский князь Коразов, советует ему вызвать ревность своей возлюбленной и начать ухаживать за какой-нибудь светской красавицей. «Русский план», к удивлению Жюльена, действует безотказно, Матильда ревнует, она вновь влюблена, и только чудовищная гордость мешает ей сделать шаг навстречу. Однажды Жюльен, не думая об опасности, приставляет лестницу к окну Матильды. Увидев его, она падает к нему в объятия.

Вскоре мадемуазель де Ла-Моль сообщает Жюльену, что беременна и хочет выйти за него замуж. Узнав обо всем, маркиз приходит в бешенство. Но Матильда настаивает, и отец, наконец, сдается. Чтобы избежать позора, маркиз решает создать Жюльену блестящее положение в обществе. Он добивается для него патента гусарского поручика на имя Жюльена Сореля де Ла-Верне. Жюльен отправляется в свой полк. Радость его безгранична - он мечтает о военной карьере и своем будущем сыне.

Неожиданно он получает известие из Парижа: Матильда просит его немедленно вернуться. Когда они встречаются, она протягивает ему конверт с письмом госпожи де Реналь. Оказывается, её отец обратился к ней с просьбой сообщить какие-нибудь сведения о бывшем гувернере. Письмо госпожи де Реналь чудовищно. Она пишет о Жюльене как о лицемере и карьеристе, способном на любую подлость, лишь бы выбиться в люди. Ясно, что господин де Ла-Моль никогда не согласится на его брак с Матильдой.

Ни слова ни говоря, Жюльен покидает Матильду, садится в почтовую карету и мчится в Верьер. Там в оружейной лавке он покупает пистолет, входит в Верьерскую церковь, где идет воскресное богослужение, и дважды стреляет в госпожу де Реналь.

Уже в тюрьме он узнает, что госпожа де Реналь не убита, а только ранена. Он счастлив и чувствует, что теперь сможет умереть спокойно. Вслед за Жюльеном в Верьер приезжает Матильда. Она использует все свои связи, раздает деньги и обещания в надежде смягчить приговор.

В день суда вся провинция стекается в Безансон. Жюльен с удивлением обнаруживает, что внушает всем этим людям искреннюю жалость. Он хочет отказаться от последнего слова, но что-то заставляет его подняться. Жюльен не просит у суда никакой милости, потому что понимает, что главное его преступление состоит в том, что он, простолюдин, возмутился против своего жалкого жребия.

Его участь решена - суд выносит Жюльену смертный приговор. В тюрьму к Жюльену приходит госпожа де Реналь. Она рассказывает, что злосчастное письмо сочинил её духовник. Никогда ещё Жюльен не был так счастлив. Он понимает, что госпожа де Реналь - единственная женщина, которую он способен любить.

В день казни он чувствует себя бодрым и мужественным. Матильда де Ла-Моль собственными руками хоронит голову своего возлюбленного. А через три дня после смерти Жюльена умирает госпожа де Реналь.

...

К ЧИТАТЕЛЮ

Сей труд уже готов был появиться в печати, когда разразились великие июльские события и дали всем умам направление, мало благоприятное для игры фантазии. У нас есть основания полагать, что нижеследующие страницы были написаны в 1827 году.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Правда, горькая правда.

I
ГОРОДОК

Put thousands together-less bad.
But the cage less gay.

С севера Верьер защищает высокая гора - это один из отрогов Юры. Расколотые вершины Верра укрываются снегами с первых же октябрьских заморозков. С горы несется поток, прежде чем впасть в Ду, он пробегает через Верьер и на своем пути приводит в движение множество лесопилок. Эта нехитрая промышленность приносит известный достаток большинству жителей, которые скорее похожи на крестьян, нежели на горожан. Однако не лесопилки обогатили этот городок; производство набивных тканей, так называемых мюлузских набоек, - вот что явилось источником всеобщего благосостояния, которое после падения Наполеона позволило обновить фасады почти что у всех домов в Верьере.

Едва только вы входите в город, как вас оглушает грохот какой-то тяжело ухающей и страшной на вид машины. Двадцать тяжелых молотов обрушиваются с гулом, сотрясающим мостовую; их поднимает колесо, которое приводится в движение горным потоком. Каждый из этих молотов изготовляет ежедневно уж не скажу сколько тысяч гвоздей. Цветущие, хорошенькие девушки занимаются тем, что подставляют под удары этих огромных молотов кусочки железа, которые тут же превращаются в гвозди. Это производство, столь грубое на вид, - одна из тех вещей, которые больше всего поражают путешественника, впервые очутившегося в горах, отделяющих Францию от Гельвеции. Если же попавший в Верьер путешественник полюбопытствует, чья это прекрасная гвоздильная фабрика, которая оглушает прохожих, идущих по Большой улице, ему ответят протяжным говорком: «А-а, фабрика-то - господина мэра».

И если путешественник хоть на несколько минут задержится на Большой улице Верьера, что тянется от берега Ду до самой вершины холма, - верных сто шансов против одного, что он непременно повстречает высокого человека с важным и озабоченным лицом.

Стоит ему показаться, все шляпы поспешно приподнимаются. Волосы у него с проседью, одет он во все серое. Он кавалер нескольких орденов, у него высокий лоб, орлиный нос, и в общем лицо его не лишено известной правильности черт, и на первый взгляд даже может показаться, что в нем вместе с достоинством провинциального мэра сочетается некоторая приятность, которая иногда еще бывает присуща людям в сорок восемь - пятьдесят лет. Однако очень скоро путешествующий парижанин будет неприятно поражен выражением самодовольства и заносчивости, в которой сквозит какая-то ограниченность, скудость воображения. Чувствуется, что все таланты этого человека сводятся к тому, чтобы заставлять платить себе всякого, кто ему должен, с величайшей аккуратностью, а самому с уплатой своих долгов тянуть как можно дольше.

Таков мэр Верьера, г-н де Реналь. Перейдя улицу важной поступью, он входит в мэрию и исчезает из глаз путешественника. Но если путешественник будет продолжать свою прогулку, то, пройдя еще сотню шагов, он заметит довольно красивый дом, а за чугунной решеткой, окружающей владение, - великолепный сад. За ним, вырисовывая линию горизонта, тянутся бургундские холмы, и кажется, словно все это задумано нарочно, чтобы радовать взор. Этот вид заставляет путешественника забыть о той зачумленной мелким барышничеством атмосфере, в которой он уже начинает задыхаться.

Ему объясняют, что дом этот принадлежит г-ну де Реналю. Это на доходы от большой гвоздильной фабрики построил верьерский мэр свой прекрасный особняк из тесаного камня, а сейчас он его отделывает. Говорят, предки его - испанцы, из старинного рода, который будто бы обосновался в этих краях еще задолго до завоевания их Людовиком XIV.

С 1815 года господин мэр стыдится того, что он фабрикант: 1815 год сделал его мэром города Верьера. Массивные уступы стен, поддерживающих обширные площадки великолепного парка, спускающегося террасами до самого Ду, - это тоже заслуженная награда, доставшаяся г-ну де Реналю за его глубокие познания в скобяном деле.

Во Франции нечего надеяться увидать такие живописные сады, как те, что опоясывают промышленные города Германии - Лейпциг, Франкфурт, Нюрнберг и прочие. Во Франш-Конте чем больше нагорожено стен, чем больше щетинятся ваши владения камнями, нагроможденными один на другой, тем больше вы приобретаете прав на уважение соседей. А сады г-на де Реналя, где сплошь стена на стене, еще потому вызывают такое восхищение, что кой-какие небольшие участки, отошедшие к ним, господин мэр приобретал прямо-таки на вес золота. Вот, например, и та лесопилка на самом берегу Ду, которая вас так поразила при въезде в Верьер, и вы еще обратили внимание на имя «Сорель», выведенное гигантскими буквами на доске через всю крышу, - она шесть лет назад находилась на том самом месте, где сейчас г-н де Реналь возводит стену четвертой террасы своих садов.

Червоне і чорне

Частина перша

Правда, сувора правда.

I. ПРОВІНЦІЙНЕ МІСТО

Put thousands together

But the cage less gay.

Містечко Вер"єр - мабуть, чи не одне з наймальовничіших у Франш-Конте. Його біленькі будиночки з гостроверхими черепичними дахами розкидані по узгір"ю, де з кожного видолинка здіймаються густолисті каштани. Річка Ду тече долиною за кілька сот кроків від руїн укріплення, колись збудованого іспанцями.

З півночі Вер"єр захищений високою горою - одним з відрогів Юри. Скелясті вершини Верра вкриваються снігом уже за перших жовтневих заморозків. Гірський потік, який впадає в Ду, перетинає Вер"єр і приводить в рух безліч лісопилок; ця нехитра промисловість годує добру половину мешканців Вер"єра, більше схожих на селян, ніж на городян. А проте містечко розбагатіло не завдяки лісопилкам. Фабрика вибивних тканин, відомих під назвою мюлузьких,- ось джерело загального добробуту, який після падіння Наполеона дозволив поновити фасади майже всіх вер"єрських будинків.

На головній вулиці, як тільки ви входите у містечко, вас приголомшує грюкіт якоїсь страхітливої машини. Двадцять важких молотів падають з гуркотом, від якого двигтить брук; їх підіймає колесо, приведене в рух гірським потоком. Кожен з цих молотів щодня нарубує тисячі цвяхів. Гарненькі свіжолиці дівчата підкладають під оті величезні молоти залізні брусочки, що вмить перетворюються на цвяхи. Ця робота, на вигляд така важка, надзвичайно вражає подорожнього, що вперше опинився у горах на межі Франції і Швейцарії. Якщо подорожній, що потрапив у Вер’єр, спитає, кому належить та дивовижна цвяхарня, яка оглушує всіх перехожих, йому відкажуть протяжною говіркою:

А-а, то цвяхарня пана мера.

І якщо подорожній на кілька хвилин затримається на головній вулиці Вер"єра, що йде вгору від берега Ду аж до вершини горба, можна закластися на сто проти одного, що він неодмінно зустріне високого чоловіка з поважним і заклопотаним обличчям.

Побачивши його, жителі містечка поквапливо скидають капелюхи. Волосся в нього сивувате, одягнений він у сіре. Він кавалер кількох орденів, має високе чоло, орлиний ніс, і взагалі в нього досить правильні риси обличчя. На перший погляд, гідність сільського мера в ньому поєднується з тією приємністю, що буває властива людині під п"ятдесят років. Та незабаром парижанина прикро вражає у виразі його обличчя самовдоволення й зарозумілість, поєднані з якоюсь посередністю й обмеженістю. Зрештою, почувається що всі таланти цієї людини не сягають далі уміння пильно вимагати від своїх боржників сплати того, що вони винні, і якомога довше не платити власних боргів.

Такий мер Вер’єра пан де Реналь. Поважною ходою перетинає він вулицю, входить у мерію і зникає з очей подорожнього. Якщо, прогулюючись, подорожній ітиме вулицею вгору, то десь кроків за сто помітить досить показний будинок, а навколо нього за залізною огорожею - розкішні сади. За ним, окреслюючи обрій, простягаються пагорби Бургундії, немов створені для того, щоб чарувати зір. Милуючись тим краєвидом, парижанин забуває отруйну атмосферу дрібних грошових інтересів, в якій він уже починає задихатись.

Йому пояснюють, що будинок той належить панові де Реналю. Це на прибутки від великої цвяхарні вер’єрських мер спорудив свій гарний дім з тесаного каменю й тепер завершує його оздоблення. Пан де Реналь, як кажуть, походить із старовинного іспанського роду, що оселився в цій країні задовго до завоювання її Людовіком XIV.

Від 1815 року пан де Реналь соромиться того, що він фабрикант: 1815 рік зробив його вер"єрським мером. Товсті мури, що підтримують тераси його розкішного саду, який спускається аж до річки Ду,- теж винагорода панові де Реналю за спритність у торгівлі залізними виробами.

Не сподівайтеся побачити у Франції такі мальовничі сади, як в околицях промислових міст Німеччини - Лейпціга, Франкфурта, Нюрнберга та інших. У Франш-Конте що більше у вас зведено мурів, що більше нагромаджено каміння, то більше набуваєте ви прав на повагу сусідів. Сади пана де Реналя, в яких так багато мурів, викликають захоплення ще й тому, що він для них купив на вагу золота кілька ділянок землі. Ось, наприклад, і та лісопилка на березі Ду, що вразила вас при в"їзді у Вер"єр і на якій ви помітили прізвище Сорель, написане велетенськими літерами на дошці через увесь дах,- ця лісопилка шість років тому була саме там, де тепер зводять мур четвертої тераси садів пана де Реналя.

Хоч який гордовитий пан мер, але йому довго-таки довелося умовляти й улещувати старого Сореля, затятого і грубого селянина. Він змушений був відрахувати йому чимало дзвінких луїдорів, щоб той переніс свою лісопилку в інше місце. А щодо "громадського" потоку, який рухав пилу, то пан де Реналь завдяки своїм зв"язкам у Парижі домігся дозволу відвести його в інше русло. Він запобіг цієї ласки після виборів 182... року.

Він дав Сорелю по чотири арпани за один, на п"ятсот кроків нижче, на березі Ду. І хоч це місце було значно вигідніше для торгівлі ялиновими дошками, але дядечко Сорель, як його стали звати, відколи він розбагатів, зумів скористатися з нетерпіння і власницької манії, що охопили його сусіда, й витяг з нього 6000 франків.

Щоправда, цей обмін не був схвалений місцевими розумниками. Якось у неділю - це було років чотири тому,- повертаючись із церкви в парадному вбранні мера, пан де Реналь здалека побачив старого Сореля, що стояв із своїми трьома синами й посміхався, дивлячись на нього. Та посмішка відкрила мерові очі, і відтоді йому не дає спокою думка, що він міг би помінятися значно дешевше.

Щоб заслужити повагу жителів Вер"єра, дуже важливо, зводячи якомога більше мурів, не спокуситись якоюсь вигадкою італійських мулярів, що пробираються навесні ущелинами Юри, прямуючи в Париж. Таке нововведення привело б до того, що необачного господаря вважали б навіженим, і його добре ім"я назавжди було б заплямоване в очах тих розважливих і поміркованих людей, що створюють громадську думку в Франш-Конте.

Сказати правду, ці розважливі люди виявляють страшний деспотизм. Саме це прикре слівце робить життя в містечках нестерпним для кожного, хто жив у великій республіці, що зветься Парижем. Тиранія громадської думки - та якої думки! - така сама тупа в провінційних містах Франції, як і в Сполучених Штатах Америки.

II. ПАН МЕР

Престиж! Хіба це ніщо, пане? -

Повага дурнів, здивування дітей,

заздрощі багатих, зневага мудреця.

На щастя для пана де Реналя і його престижу як правителя міста, виникла потреба збудувати величезний підпірний мур уздовж міського бульвару, що простягся на висоті ста футів над Ду по схилу пагорба. Завдяки такому чудовому місцезнаходженню, звідси відкривається один з наймальовничіших краєвидів Франції. Проте щовесни дощі розмивали той бульвар, доріжки були геть покриті рівчаками, й бульвар ставав непідходящим для прогулянок. Саме ця незручність для всіх дала панові де Реналю щасливу нагоду увічнити своє правління спорудженням муру заввишки двадцять футів і завдовжки тридцять-сорок туазів.3

Парапет муру, заради якого панові де Реналю довелося тричі їздити в Париж, бо передостанній міністр внутрішніх справ виявився непримиренним ворогом вер"єрського бульвару,- парапет цей нині здіймається на чотири фути над землею. І, немов кидаючи виклик усім міністрам, сучасним і колишнім, його тепер облицьовують гранітними плитами.

Скільки разів, поринувши в спогади про бали недавно покинутого Парижа і спершись грудьми на масивні плити гарного синювато-сірого кольору, я задивлявся на долину Ду. Там, на лівому березі, звиваються п"ять-шість видолинків, на дні яких видніються струмочки. Вони біжать, утворюючи де-не-де водоспади, і, нарешті, вливаються в Ду. Сонце спекотливе в цих горах; а коли воно стоїть просто над головою, подорожній може мріяти на терасі в затінку розкішних платанів. Вони вкриті гарним голубувато-зеленим листям і буйно розрослися на наносному грунті, бо пан мер, незважаючи на опір ради муніципалітету, наказав насипати землі вздовж усієї величезної підпірної стіни й розширив таким чином бульвар більше як на шість футів (і хоч він ультрарояліст, а я - ліберал, я його за це хвалю). Ось чому, на його думку, а також на думку пана Вально, задоволеного життям директора Вер"єрського притулку для бідних, ця тераса нічим не поступається перед Сен-Жерменською терасою в Ле.

Я, зі свого боку, можу відзначити лише одну хибу Алеї Вірності,- цю офіційну назву можна прочитати в п"ятнадцяти чи двадцяти місцях на мармурових дошках, за які пана де Реналя нагороджено ще одним орденом,- це той варварський спосіб, за яким, з наказу начальства, підрізають та підстригають могутні платани. Краще було б, якби ті дерева не нагадували своїми низькими, круглими й плескуватими кронами найвульгарнішу з городніх рослин, а розкішно розросталися б, як в Англії. Але волі пана мера не здолати, і двічі на рік всі дерева, що належать місту, підлягають нещадній ампутації. Місцеві ліберали кажуть,- хоч це, звичайно, перебільшення,- що рука міського садівника стала значно безжальнішою, відколи пан вікарій Маслон став привласнювати собі плоди цієї стрижки.

Цього молодого духовного пастиря було прислало кілька років тому з Безансона, щоб він наглядав за абатом Шеланом і кількома священиками з навколишніх сіл. Старий полковий лікар, учасник італійської кампанії, що оселився після відставки у Вер’єрі і був за свого життя, на думку пана мера, якобінцем і бонапартистом одночасно, якось наважився поскаржитись йому на періодичне калічення цих гарних дерев.

Я люблю тінь,- відповів пан де Реналь з такою погордою, яку можна виявити в розмові з лікарем, кавалером ордена Почесного легіону,- я люблю тінь і наказую підстригати мої дерева, щоб вони давали тінь. І я не розумію, для чого ще може служити дерево, коли воно не дає прибутку, як, приміром, горіх.

Ось воно, те велике слово, яке все вирішує у Вер’єрі: давати прибуток; лише до цього і зводяться думки понад трьох чвертей всього населення.

Давати прибуток - ось що керує всім у цьому містечку, яке видалося вам таким гарним. Чужинцеві, що потрапляє сюди, зачарованому красою й свіжістю навколишніх долин, спершу здається, що жителі його чутливі до краси; адже вони так часто говорять про красу свого краю: не можна заперечити, вони ним дорожать, але тільки тому, що він приваблює чужинців, чиї гроші збагачують власників готелів, а це, через міські податки, дає прибуток місту.

Одного погожого осіннього дня пан де Реналь прогулювався по Алеї Вірності під руку зі своєю дружиною.

Роман Стендаля «Красное и черное» является самым знаменитым произведением французского прозаика. История жизни и любви Жюльена Сореля стала хрестоматийной. Сегодня произведение входит в обязательный курс школьной программы и является богатейшей почвой для литературоведческих исследователей.

Роман «Красное и черное» был опубликован в 1830 году. Он стал третьим по счету произведением Стендаля и рассказывает о событиях 1820 года, когда Францией правил король Карл Х. Сюжет был навеян автору заметкой, вычитанной в криминальной хронике. Скандальная история произошла в 1827 году в городе Гренобле. Местный суд рассматривал дело девятнадцатилетнего Антуана Берте, сына кузнеца. Антуан был воспитан городским священником и работал гувернером в доме почтенного дворянского семейства. Впоследствии Берте судили за то, что во время богослужения он выстрелил сперва в мать семейства, в котором работал, а затем в себя. Берте и его жертва остались живы. Антуана, однако, тут же приговорили к смертной казни. Приговор был немедленно приведен в исполнение.

Французское общество неизменно осуждало негодяя Берте, но Стендаль увидел в казненном юноше нечто большее. Антуан Берте и сотни подобных ему - это герои настоящего. Пылкие, талантливые, амбициозные, они не желают мириться с устоявшимся укладом жизни, они жаждут славы, мечтают выбраться из мира, в котором были рождены. Как мотыльки, эти юноши храбро летят на огонь «большой» жизни. Многие из них подбираются так близко, что сгорают. На их место приходят новые смельчаки. Быть может, кому-то из них удастся долететь до ослепительного олимпа.

Так родился замысел романа «Красное и черное». Давайте вспомним сюжет бессмертного шедевра гениального французского писателя.

Верьер - живописнейший городок французского региона Франш-Конте. Заезжего путника непременно умилят уютные верьерские улочки, дома с красными черепичными крышами и аккуратно выбеленными фасадами. В то же время гостя может смутить грохот, похожий на непрерывные раскаты грома среди ясного дня. Так работают огромные железные машины фабрики по производству гвоздей. Именно этому промыслу город обязан своим благополучием. «Чья эта фабрика?» - спросит любознательный путешественник. Любой обитатель Верьера тут же ему ответит, что это фабрика господина де Реналя, мэра города.

Каждый день господин де Реналь прогуливается по центральной улице Верьера. Это ухоженный приятный мужчина под пятьдесят с правильными чертами лица и благородной сединой, местами посеребрившей волосы. Однако если вам посчастливится понаблюдать за мэром чуть дольше, первое приятное впечатление начнет понемногу стираться. В поведении, в манере говорить, держать себя и даже в походке чувствуются самодовольство и заносчивость, а вместе с ними ограниченность, скудость, недалекость.

Таков уважаемый мэр Верьера. Благоустроив город, он не забыл позаботиться и о себе. У мэра есть великолепный особняк, в котором обитает его семейство - трое сыновей и супруга. Госпоже Луизе де Реналь тридцать лет, но ее женская красота еще не угасла, она по-прежнему очень миловидна, свежа и хороша. Луиза была выдана замуж за де Реналя, будучи еще совсем молоденькой девушкой. Теперь свою нерастраченную любовь женщина выливает на троих сыновей. Когда господин де Реналь сказал, что планирует нанять мальчикам гувернера, его супруга пришла в отчаяние - неужели кто-то посторонний станет между ней и ее любимыми детьми?! Однако переубедить де Реналя было невозможно. Гувернер - это престижно, а господин мэр больше всего на свете заботится о своем престиже.

А теперь перенесемся на лесопилку папаши Сореля, которая находится в амбаре на берегу ручья. Господин де Реналь отправился сюда, чтобы предложить владельцу лесопилки отдать одного из сыновей в гувернеры для его детей.

У папаши Сореля было три сына. Старшие - настоящие исполины, отличные работники - являлись отцовской гордостью. Младшего, Жюльена, Сорель называл не иначе, как «дармоедом». Жюльен выделялся среди братьев хрупким телосложением и больше походил на миловидную барышню, переодетую в мужское платье. Старший Сорель мог бы простить сыну физическое несовершенство, но не его страстную любовь к чтению. Он не мог оценить специфический талант Жюльена, не знал, что его сын - лучший знаток латыни и канонических текстов во всем Верьере. Сам папаша Сорель читать не умел. А потому был очень рад поскорее избавиться от бесполезного отпрыска и получить неплохое вознаграждение, которое ему посулил глава города.

Жюльен в свою очередь мечтал вырваться из того мира, в котором имел несчастье родиться. Он мечтал сделать блестящую карьеру и покорить столицу. Юный Сорель восхищался Наполеоном, но давнишнюю мечту о карьере военного пришлось отвергнуть. На сегодняшний день самым перспективным промыслом являлось богословие. Не веря в Бога, а руководствуясь лишь целью стать богатым и независимым, Жюльен старательно штудирует учебники по богословию, готовя себя к карьере духовника и светлому будущему.

Работая гувернером в доме де Реналей, Жюльен Сорель быстро завоевывает всеобщее расположение. Его обожают маленькие воспитанники, а женская половина дома проникается не только образованностью нового гувернера, но и его романтически-привлекательной внешностью. Однако господин де Реналь относится к Жюльену высокомерно. В силу своей духовной и интеллектуальной ограниченности Реналь видит в Сореле прежде всего сына плотника.

Вскоре в Жюльена влюбляется горничная Элиза. Став обладательницей небольшого наследства, она хочет стать женой Сореля, однако получает отказ от предмета своего обожания. Жюльен мечтает о блестящем будущем, жена-горничная и «небольшое наследство» не входят в его планы.

Следующей жертвой очаровательного гувернера становится хозяйка дома. Сперва Жюльен рассматривает госпожу де Реналь исключительно как способ мести ее самодовольному супругу, но вскоре сам влюбляется госпожу. Дни влюбленные посвящают прогулкам и беседам, а по ночам встречаются в спальне госпожи де Реналь.

Тайное становится явным

Как бы не таились влюбленные, вскоре по городу начинают ползти слухи о том, что молодой гувернер крутит роман с женой мэра. Господин де Реналь даже получает письмо, в котором неизвестный «доброжелатель» предупреждает его внимательнее присматривать за супругой. Это оскорбленная Элиза сгорает от ревности к счастью Жюльена и своей госпожи.

Луизе удается переубедить мужа в ложности письма. Однако это лишь на некоторое время отводит грозу. Жюльену больше нельзя оставаться в доме де Реналей. Он спешно прощается с возлюбленной в полумраке ее комнаты. Сердца обоих сковывает ядовитое чувство, будто они расстаются навсегда.

Жюльен Сорель приезжает в Безансон, где совершенствует свои знания в духовной семинарии. Абитуриент-самоучка с блеском сдает вступительные экзамены и заручается расположением аббата Пирара. Пирар становится духовником Сореля и его единственным соратником. Обитатели семинарии сразу же невзлюбили Жюльена, увидев в талантливом амбициозном семинаристе сильного соперника. Пирар также является изгоем учебного заведения, за якобинские взгляды его всячески пытаются выжить из безансонской семинарии.

Пирар обращается за помощью к своему единомышленнику и покровителю маркизу де Ла-Молю - богатейшему парижскому аристократу. Кстати, он уже давно находится в поисках секретаря, который смог бы поддерживать в порядке его дела. Пирар рекомендует на эту должность Жюльена. Так начинается блестящий парижский период бывшего семинариста.

В короткие сроки Жюльен производит положительное впечатление на маркиза. Уже спустя три месяца Ла-Моль поручает ему самые сложные дела. Однако у Жюльена появилась новая цель - покорить сердце одной очень холодной и высокомерной особы - Матильды де Ла-Моль, дочери маркиза.

Эта стройная девятнадцатилетняя блондинка развита не по годам, она очень умна, проницательна, она томится среди аристократического общества и без конца отказывает десяткам скучных кавалеров, которые волочатся за ней из-за ее красоты и отцовских денег. Правда, у Матильды есть одно губительное качество - она очень романтична. Каждый год девушка носит траур по своему предку. В 1574 году Бонифас де Ла-Моль был обезглавлен на Гревской площади за любовную связь с принцессой Маргаритой Наваррской. Августейшая особа потребовала у палача отдать голову ее любовника, и самостоятельно похоронила ее в часовне.

Роман с сыном плотника прельщает романтичную душу Матильды. Жюльен в свою очередь несказанно горд, что им заинтересовалась знатная дама. Между молодыми людьми вспыхивает бурный роман. Полуночные свидания, страстные поцелуи, ненависть, расставание, ревность, слезы, страстное примирение - чего только не происходило под шикарными сводами особняка де Ла-Молей.

Вскоре становится известно, что Матильда беременна. Некоторое время отец противится браку Жюльена и его дочери, но вскоре уступает (маркиз был человеком прогрессивных взглядов). Жюльену оперативно достают патент гусарского поручика Жюльена Сореля де Ла-Верне. Больше он не сын плотника и может стать законным супругом аристократки.

Приготовления к свадьбе идут полным ходом, когда в дом маркиза де Ла-Моль приходит письмо из провинциального городка Верьер. Пишет жена мэра госпожа де Реналь. Она сообщает о бывшем гувернере «всю правду», характеризует его как низкого человека, который не остановится ни перед чем ради собственных алчности, корыстолюбия и высокомерия. Словом, все написанное в письме моментально настраивает маркиза против будущего зятя. Свадьба отменяется.

Не попрощавшись с Матильдой, Жюльен мчится в Верден. По дороге он покупает пистолет. Несколько выстрелов всполошили верьерскую публику, собравшуюся на утреннюю проповедь в городской церкви. Это сын папаши Сореля стрелял в жену мэра.

Жюльена тут же арестовывают. Во время судебного слушания обвиняемый не пытается оспаривать свою вину. Сореля приговаривают к смертной казни.

В тюремной камере он встречается с госпожой де Реналь. Оказывается, раны не были смертельными, и она выжила. Жюльен несказанно рад. Удивительно, но, встретившись с женщиной, которая разрушила его блестящее будущее, он почему-то не испытывает былого негодования. Только тепло и… любовь. Да, да! Любовь! Он по-прежнему любит госпожу Луизу де Реналь, а она любит его. Луиза признается, что то роковое письмо написал ее духовник, а она, ослепленная ревностью и любовным исступлением, переписала текст своей рукой.

Через три дня после того, как приговор привели в действие, Луиза де Реналь скончалась. Матильда де Ла-Моль также приехала на казнь, она потребовала голову своего возлюбленного и предала ее земле. Матильда больше не носит траур по далекому предку, теперь она скорбит по собственной любви.

Роман Стендаля «Красное и черное»: краткое содержание

ХРОНИКА БЕЗВРЕМЕНЬЯ

Писательская биография Анри Бейля (1783–1842), печатавшегося под псевдонимом Стендаль, складывалась трудно. Рано осознав свое призвание, еще юношей сделав не одну пробу пера, он, однако, завершил первое художественное сочинение почти к сорока пяти годам, а до этого прожил беспокойную жизнь военного, путешественника, публициста, знатока живописи и музыки, литературного и театрального критика. В тогдашней Франции - то порывисто и грозно, то с мучительными замедлениями - шла ломка вековых устоев, и резкие сдвиги в ходе истории страны были поворотными вехами стендалевского пути.

Он был на шесть лет старше Французской революции 1789 года. Мальчишеское бунтарство против атмосферы верноподданнической благопристойности, которая царила в доме его отца, адвоката гренобльской судебной палаты, подогревалось в малолетнем ниспровергателе семейных Бастилий вестями о мятежах, переворотах, сражениях, поступавшими из столицы и с фронтов.

Воспитанный дедом по матери, вольнодумцем и поклонником просветительских учений предреволюционного XVIII века, Стендаль рос пытливым, дерзким в суждениях юношей. Его обостренная гордость и иронический ум выдавали натуру пылкую, деятельную, непокорную. Школа, преобразованная согласно республиканским декретам, окончательно вырвала его из-под влияния отцовской семьи: здесь вместо катехизиса он жадно впитывал идеи материалистической философии, вместо традиционной риторики пристрастился к механике и математике. Ненависть ко всему, что сковывает личность, презрение к религиозной мистике, вкус к точному аналитическому знанию, привитые Стендалю еще в ранние годы, он затем сохранил до конца дней.

В 1799 году Стендаль отправился в Париж в надежде продолжить учение в Политехнической школе. Однако этому намерению не суждено было осуществиться. Захваченный вихрем наполеоновских походов, он вступил в армию, безусым сублейтенантом войск Бонапарта впервые попал в Италию, полюбив ее на всю жизнь.

Впрочем, долго тянуть армейскую лямку молодой Стендаль, мечтавший о «славе величайшего французского поэта, равного Мольеру», не пожелал. Выйдя в отставку, он вернулся в Париж, поселился на чердаке и взялся за книги. Одержимый страстью к писательству, он штудирует труды древних и новых мыслителей, изучает английский и итальянский языки, берет уроки актерского искусства, набрасывает черновики философских эссе, сцены двух комедий, так и оставшихся незавершенными. Его кумиры - Шекспир, Данте, Мольер, Фильдинг. Он старается проникнуть в секреты их мастерства, с их помощью овладеть «наукой о страстях». Он помышляет добиться в «языке чувств» точности математика. Но для того, чтобы справиться с этой задачей, пока что не хватало ни житейских знаний, ни душевного опыта, ни литературных навыков. В довершение всего вызывал беспокойство и пустой кошелек. Несколько месяцев службы в торговом доме в Марселе, куда его завела любовная привязанность, внушили Стендалю отвращение к карьере коммерсанта. Тяготясь безденежьем и бездействием, мучась постигшими его сочинительскими неудачами, он в 1806 году опять записался в армию.

В качестве интенданта наполеоновских войск Стендаль исколесил тыловые и фронтовые дороги Европы, узнав в этих странствиях то, что не могли дать самые умные книжки. Должность военного чиновника имела свои преимущества для «наблюдателя человеческих характеров», как называл себя Стендаль. Перед ним обнажились колесики и рычажки огромной государственной и военной машины Империи. На полях сражений он видел, как проверяются люди в момент смертельной опасности, обнаруживая истинное величие или низость души. Для него не была секретом изнанка сводок об очередных победах. Русский поход 1812 года завершил это воспитание жизнью. Свидетель Бородинской битвы, потрясенный очевидец пожара Москвы и отступления прославленной армии, постепенно превратившейся в полчище мародеров, он вернулся домой разбитый усталостью, испытывая презрение к наполеоновской военщине. Не желая оставаться в Париже, куда в обозе иностранных войск в 1814 году вернулись изгнанные революцией Бурбоны со своим дворянско-клерикальным охвостьем, Стендаль покинул Францию.

Он обосновался в Милане, где вел жизнь свободного любителя искусств. Его дни проходят в картинных галереях, древних соборах, за старыми рукописями и книгами, по вечерам он неизменно в оперном театре Ла Скала. Изредка он совершает наезды в Гренобль, Париж, Лондон или путешествует по Италии. Стендаль дружен с вождями патриотического движения карбонариев, направленного против австрийского владычества, встречается с Байроном. Он сотрудничает в журналах итальянских романтиков. Выходят его первые книги о композиторах и живописцах, путевые очерки.

Здесь же подготовлен трактат «О любви» (1822). В этой книге разговор о самом хрупком и сокровенном из человеческих чувств опирается на многочисленные самонаблюдения и воплощает давние замыслы Стендаля о логически четком анализе душевных тайн. Теоретические раздумья предваряют страницы будущей стендалевской прозы, посвященные рождению и «кристаллизации» взаимного влечения двух влюбленных. Уже тогда Стендаль замечает, что психология без истории беспомощна: безудержная страсть итальянцев Возрождения не похожа на утонченную куртуазность вельмож Людовика XIV, немецкий бюргер любит не так, как средневековый рыцарь. Да и между разными манерами любить, принятыми в одну эпоху в разных кругах общества, нередко пролегает пропасть. Открытие это весьма пригодится Стендалю, когда ему придется изнутри прослеживать страсть аристократки и провинциалки, светского щеголя и выходца из низов.

Непочтительные замечания о властях мирских и духовных, рассыпанные в книгах и статьях Стендаля, его вольномыслие и дружба с карбонариями-заговорщиками пришлись не по нраву австрийской охранке и осведомителям святейшего папы. За ним с подозрением следят. Не чувствуя себя в Милане в безопасности, он в 1821 году возвращается на родину.

Париж встретил его неприветливо. Пошатнулось до сих пор относительно сносное материальное положение отставного военного на половинном окладе. Он взят на заметку полицией. В стране пробуют восстановить дореволюционные порядки. Свирепствуют суды, цензура затыкает рот свободомыслящим, иезуиты и святоши создают общественное мнение. В журналистике царит холопское прислужничество перед двором, в философии - туманное пустословие поклонников средневековья, в литературе - слепое подражание обветшавшим образцам. Лишь в немногих домах можно услышать слово, сказанное без унизительной опаски. Волей-неволей приходится играть в прятки, если молчать невыносимо, да к тому же есть нужда подработать пером, не оскверняя себя при этом не то чтобы ложью, а хотя бы унизительной полуправдой. Из месяца в месяц Стендаль посылает корреспонденции в английские журналы, там их печатают без подписи; маскировка была столь тщательной, что лишь спустя сто лет они были найдены и снова переведены на французский. Собранные вместе, они дают всеохватывающий проницательный портрет эпохи, отмеченной судорожными попытками повернуть историю вспять и вместе с тем обнаружившей необратимость сдвигов, которые произошли в пореволюционной Франции.

В публицистическом исследовании нравов у Стендаля есть свой особый угол зрения. Для писателя, который был, по словам Горького, «глубоко и философски человечен», точка отсчета всего - удел личности. Стендаль - моралист с мышлением историка. Ему мало очертить структуру общества, ему важно понять, как она преломилась в умах и сердцах. В первую очередь он озабочен тем, в какой мере уклад жизни обеспечивает людям свободу добиваться счастья и как именно происходит сегодня эта исконная и вечная погоня за счастьем. Перерождается ли она в войну всех против всех или, напротив, польза каждого совпадает с пользой всех? Ведь личная польза, по мнению Стендаля, воспринявшего от мыслителей-материалистов XVIII века их учение о великодушном разумном эгоизме, - основа человеческого поведения. Будучи правильно понята, она ведет отнюдь не только к индивидуальному благополучию, а к благополучию всех в рамках правильно организованного сообщества. «Благородная душа, - считал Стендаль, - действует во имя своего счастья, но ее наибольшее счастье состоит в том, чтобы доставить счастье другим». Вот почему в его глазах умение страстно, энергично и честно добиваться своего счастья - не просто личная доблесть, но и гражданская добродетель.