Милошевич слободан. Милошевич, слободан

"Смерть этого человека на совести тех судей, которые совсем недавно отказали в его просьбе выехать временно на лечение в Россию, несмотря на то, что врачи дали заключение о крайне тяжелом состоянии его здоровья", - сказал Зюганов. А генерал Леонид Ивашов назвал смерть Милошевича "политическим убийством".

Британский телеканал Sky News сообщил в субботу о кончине бывшего президента Югославии Слободана Милошевича. Со ссылкой на сербскую радиостанцию В-92 Sky News передает, что Милошевич был найден мертвым в своей камере в тюрьме в Гааге. Это подтвердили ИТАР-ТАСС в пресс-службе МТБЮ. Причина смерти пока не объявлена.

Международный уголовный трибунал для бывшей Югославии распорядился провести расследование причин смерти Милошевича. Вместе с тем, представитель МИД Франции сообщил, что причины смерти бывшего президента Югославии - естественные.

МТБЮ не несет ответственность за смерть Слободана Милошевича. Об этом РИА "Новости" заявил официальный представитель трибунала Кристьян Шартье. "Мы понимаем горе его родственников, но трибунал нельзя обвинить абсолютно ни в чем. Мы всегда проявляем как можно большую заботу обо всех обвиняемых", - сказал Шартье.

Что касается отказа от лечения Милошевича в Москве, то, как заявил официальный представитель трибунала, это решение было основано на медицинских заключениях, согласно которым в Москве экс-президенту не могли быть предоставлены лучшие возможности для лечения, чем те, которые предоставлялись ему в Гааге.

Ранее Гаагский трибунал не отпустил Милошевича в Москву на лечение. Экс-югославский лидер обратился с такой просьбой к судьям из-за ухудшающегося самочувствия.

Отказ судей принят несмотря на то, что им были переданы гарантии Российской Федерации о соблюдении всех условий временного освобождения, которые могут быть установлены трибуналом.

Процесс над Милошевичем прерывался уже 22 раза в связи с ухудшением его здоровья. Экс-югославский лидер страдал повышенным артериальным давлением и сердечно-сосудистыми заболеваниями.

В связи с ухудшением самочувствия бывшего югославского лидера суд решил проводить слушания на процессе по 4 часа в день три раза в неделю. Милошевич, юрист по образованию, самостоятельно осуществлял свою защиту, поскольку не признавал легитимности Гаагского трибунала.

Отметим, что на этой неделе в тюрьме в Гааге скончался бывший президент самопровозглашенной в 1991 году на территории Хорватии республики Сербская Краина (РСК) Милан Бабич. Он покончил с собой.

Бориcлав Милошевич и Геннадий Зюганов обвиняют МТБЮ

Проживающий в России брат Слободана Милошевича Борислав Милошевич заявил "Интерфаксу", что не получал официальной информации о смерти своего брата. "Я официально не информирован", - сказал он по телефону.

"Я бы ничего не хотел комментировать", - сказал Борислав Милошевич, отметив, что слышал о смерти своего брата из сообщений СМИ. "Вся ответственность за это лежит на международном трибунале по бывшей Югославии", - сказал он.

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов считает, что в смерти экс-президента Югославии косвенно виноваты "те, кто организовал над ним это позорное судилище".

"За почти четыре года разбирательства так называемым Международным трибуналом "дела" Милошевича судьи фактически зашли в тупик. И для тех, кто организовал это позорное судилище, смерть Милошевича является выходом из тупикового положения", - сказал Зюганов.

"Смерть этого человека на совести тех судей, которые совсем недавно отказали в его просьбе выехать временно на лечение в Россию, несмотря на то, что врачи дали заключение о крайне тяжелом состоянии его здоровья", - сказал Зюганов. А генерал Леонид Ивашов назвал смерть Милошевича "политическим убийством".

Глава НАТО: досадно, что правосудие "не сможет совершиться"

Генсек НАТО Яап де Хооп Схеффер выразил сожаление, что Милошевич умер до окончания судебного процесса.

"Я получил информацию о смерти Слободана Милошевича. Это неудачное во многих аспектах досадное стечение обстоятельств, учитывая что правосудие над виновником бесчисленных жертв Балканских войн не сможет совершиться", - говорится в распространенном сегодня заявлении генерального секретаря НАТО.

Глава французской дипломатии Филипп Дуст-Блази заявил, что при вести о кончине бывшего президента Югославии "его мысли обращаются ко всем тем, кто пострадал от этнических чисток, которые с решительностью планировал этот человек". Это заявление министр иностранных дел Франции сделал в Зальцбурге по завершении состоявшейся здесь двухдневной неформальной встречи министров иностранных дел государств-членов Евросоюза.

"Больше никогда ни в Европе, ни в другом месте, - подчеркнул Дуст-Блази, - не должно быть этнических чисток". Французский министр напомнил, что смерть Милошевича наступила через три года после убийства премьер-министра Зорана Джинджича, который "предал его правосудию".

Кончина бывшего президента Югославии "ничего не меняет для Белграда с точки зрения необходимости преодоления пережитков прошлого, частью которого был Слободан Милошевич". Об этом заявила сегодня министр иностранных дел Австрии Урсула Плассник от имени Европейского союза.

МИД РФ сожалеет, что Милошевича не отпустили в Москву

МИД России в субботу выразил сожаление в связи с тем, что Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) отказал экс-президенту Слободану Милошевичу в возможности лечиться в Москве.

"Как известно, Слободан Милошевич в связи с ухудшением состояния здоровья обращался с просьбой о лечении в России. Российские врачи были готовы оказать ему соответствующую помощь, а российские власти гарантировали выполнение всех необходимых в этой связи требований МТБЮ. К сожалению, несмотря на наши гарантии, трибунал не согласился предоставить Милошевичу возможность лечения в России", - говорится в сообщении МИД, размещенном в субботу на сайте российского внешнеполитического ведомства.

В сообщении также отмечается: "Ожидаем получения данных об обстоятельствах произошедшего".

Президент Сербии соболезнует родным Милошевича

Президент Сербии Борис Тадич выразил сегодня соболезнования "родным и близким покойного, а также Социалистической партии Сербии, почетным председателем которой Милошевич являлся". "Смерть каждого человека достойна сожаления", - отмечается в крайне лаконичном заявлении сербского президента, сообщает ИТАР-ТАСС.

Руководитель фракции социалистов в Скупщине Сербии Ивица Дачич , в свою очередь, выразил мнение, что кончина Слободана Милошевича - огромная потеря для Сербии и Социалистической партии. "Его систематически убивали в Гааге, и вот он, в конце концов, умер", - подчеркнул Дачич.

Официальные лица Сербии и Черногории в целом крайне сдержанно комментируют известие о кончине бывшего югославского лидера Слободана Милошевича. Правительство Сербии, черногорское руководство, а также президент СиЧ Светозар Марович пока воздерживаются от заявлений.

Контрастом является обращение к СМИ, сделанное в Зальцбурге (Австрия) находящимся там на неформальной встрече министров иностранных дел ЕС главой МИД СиЧ Вуком Драшковичем. "Слободан Милошевич лично отдал приказы об убийстве очень многих моих соратников и представителей других оппозиционных партий Сербии", - подчеркнул Драшкович, являющийся председателем Сербского движения обновления, находившегося в жесткой оппозиции к Милошевичу. "Милошевич виновен и должен был понести ответственность, - заявил Драшкович. - Он несколько раз приказывал убить меня".

В Белграде известие о трагической кончине Слободана Милошевича вызвало бурную общественную реакцию. В городе возникают стихийные собрания граждан, на которых мировое сообщество обвиняется в смерти бывшего президента.

Слободан Милошевич. Дорога в Гаагу

Слободан Милошевич родился в Пожареваце в Сербии 29 августа 1941 году. Его мать была убежденной коммунисткой, отец - священником.

Закончил юридический факультет Белградского университета. Во время учебы познакомился со своей будущей женой Мирой (Мирьяной) Маркович. Согласно многим свидетельствам, Мира Маркович сыграла огромную роль в жизни мужа и в югославской политике. Считается, что именно она сделала карьеру Милошевичу и за него руководила государством.

Сделал карьеру по партийной линии. Руководил белградской информационной службой. В 1970-х годах году возглавлял нефтяную компанию, затем Белградский банк. В 1978-82 гг. руководил горкомом Союза коммунистов Югославии в Белграде, в 1987 году возглавил Союз коммунистов Сербии.

В начале 1987 в сербской области Косово разгорелся конфликт между этническими албанцами и сербами. Милошевич обвинил албанское большинство в преследовании сербов, став во главе националистических сил в Сербии; к декабрю 1987 ему удалось добиться смещения своего давнего покровителя Ивана Стамболича, придерживавшегося умеренных взглядов, с поста председателя Союза коммунистов и президента Сербии (в августе 2000 Стамболич пропал в Белградском парке).

В мае 1989 Милошевич был избран президентом Сербии и фактически лидером федерации. После выхода из федерации Хорватии и Словении, а затем и Македонии Милошевич приказал федеральным силам и сербской милиции взять под контроль ряд областей Хорватии, населенных преимущественно сербами, что привело к войне.

К лету 1992 война началась также в Боснии и Герцеговине. Сербские силы при поддержке правительства Милошевича лишили крова сотни тысяч боснийцев-мусульман и хорватов, несколько тысяч граждан было убито, еще несколько тысяч помещено в концентрационные лагеря. Эта политика получила название "этнических чисток".

Начиная с 1993 Милошевич начал отрицать свою причастность к деятельности отрядов боснийских сербов, хотя его правительство продолжало снабжать мятежников оружием. В конце 1995 Милошевич согласился на условия, предложенные США и имевшие целью прекращение конфликта, и полностью прекратил поддержку лидера боснийских сербов Радована Караджича.

В 1992 году Милошевич был переизбран на пост президента Сербии на выборах, которые многие наблюдатели сочли фальсифицированными. В ноябре 1996 в стране начались массовые волнения, вызванные отменой Милошевичем результатов местных выборов, выигранных представителями оппозиции. В феврале 1997 Милошевич был вынужден согласиться с результатами местных выборов.

Поскольку второй и последний президентский срок Милошевича заканчивался, в июле 1997 года он сумел занять учрежденный парламентом пост президента Югославии.

В феврале 1998 года Милошевич начал военную кампанию против Освободительной армии Косова, партизанских сил этнических албанцев, имевших целью установление независимости области. В октябре 1998 года НАТО предупредило о начале бомбардировок Сербии в случае, если из Косова не будут выведены войска. Этот вопрос вновь был поставлен в январе 1999 года. По требованию США, России и ряда европейских стран противоборствующие стороны сели за стол переговоров в феврале 1999 года.

После того как Милошевич не принял условий договора, согласно которому Косову предоставлялась автономия и на его территории размещались миротворческие силы ООН, войска НАТО начали массивную воздушную бомбардировку Югославии. Лидеры НАТО обвинили Сербию в попытке "этнической чистки" в Косове, в результате которой тысячи этнических албанцев были убиты, а сотни тысяч были вынуждены покинуть свои дома и бежать в соседние страны и области.

Международный трибунал по военным преступлениям в мае 1999 обвинил Милошевича и четырех его помощников в "преступлениях против человечества". Трибунал объявил, что Милошевич как президент Югославии ответствен за убийства и насильственную депортацию этнических албанцев.

9 июня 1999 года Милошевич и сербский парламент подписали соглашение о прекращении огня, выводе сербских сил из Косова и вводе туда международных сил с целью поддержания мира и обеспечения безопасности беженцев-албанцев, возвращавшихся в Косово. Кроме того, в соглашении оговаривалась значительная степень автономии области. После подписания соглашения бомбардировки территории Югославии были прекращены.

Коалиция из 15 оппозиционных партий в августе 2000 избрала Воислава Коштуницу, главу небольшой правоцентристской Демократической партии Сербии, кандидатом на президентских выборах, которые должны были состояться 24 сентября 2000 года. На выборах Коштуница получил 48,22% голосов, а Милошевич - 40,23%.

Федеральная избирательная комиссия объявила о новом туре, поскольку Коштуница не смог набрать убедительного большинства голосов. Лидеры оппозиции оспорили результаты выборов и заявили, что по их подсчетам Коштуница получил 55%. 25 сентября Коштуница объявил о своей победе, а 27 сентября в Белграде прошла 200-тысячная демонстрация против Милошевича. Избирательная комиссия отозвала свое решение и постановила, что окончательные результаты выборов - 48,96% за Коштуницу и 38,62% за Милошевича.

5 октября 2000 Коштуница объявил себя президентом, и в тот же день правительственные учреждения в Белграде, включая полицию, перешли на его сторону. После решения Конституционного суда 6 октября о победе Коштуницы Милошевич официально оставил пост президента Югославии.

Слободан Милошевич был арестован 1 апреля 2001 года в Белграде. 29 июня он был доставлен в Гаагу и выдан Международному трибуналу по военным преступлениям в Гааге, который добивался его выдачи с 1999 года.

В 89-м он стал президентом Сербии, в 97-м - президентом Югославии. Коммунист, ставший националистом. 91-й - символ войны - стертый сербской армией с лица земли хорватский город Вуковар. 92-й - сербские концлагеря для боснийских мусульман, возрождение памяти второй мировой войны. Прицельный расстрел Сараево и неприцельный - мусульманского анклава Сребреница. 99-й - сербская армия очищает Косово от этнических албанцев - изгнано 740 тысяч человек. Он стал первым действующим руководителем государства, на арест которого международная судебная инстанция выписала ордер - за преступления против человечности. Проигранные войны, разоренные страны, включая собственную Сербию, растраченная национальная идея, народ, который отвернулся от своего лидера, арест по обвинению в коррупции и злоупотреблении властью. 1 апреля в Белграде был арестован бывший президент Югославии Слободан Милошевич. Новые югославские власти обвиняют бывшего лидера страны в коррупции и злоупотреблении властью. Впрочем, по заявлению Министра внутренних дел Сербии Душана Михайловича, Милошевичу могут быть предъявлены и более тяжкие обвинения, за которые ему может грозить смертная казнь. 22 мая 99-го года Международный трибунал по расследованию военных преступлений, совершенных в ходе войны на территории бывшей Югославии, предъявил Милошевичу обвинение в преступлениях против человечности, совершенных в Косово. Поскольку в мировой практике действует примат международного права над местным законодательством, югославские власти должны выдать Слободана Милошевича гаагскому трибуналу. Однако пока это решение в Белграде не принято. Из югославской столицы - Айя Куге:

Айя Куге:

"У нас есть заботы важнее гаагского трибунала, а сотрудничество с этим судом не означает, что мы должны согласиться на все и за горсть долларов затоптать национальное достоинство", - заявил президент Югославии Воислав Коштуница. "Белград будет тесно сотрудничать с Международным трибуналом и считает возможным выдачу Слободана Милошевича", - в тот же день сказал вице-премьер и Министр внутренних дел Сербии Душан Михайлович.

Эти два заявления ясно отражают разногласия в правящей коалиции по поводу сотрудничества с гаагским трибуналом, и конкретно, по поводу выдачи трибуналу Слободана Милошевича. В течение ближайших недель будет завершен законопроект, определяющий процедуру, согласно которой возможно будет отправлять югославских граждан в Гаагу. Но уже известно, что эта выдача не будет автоматической. Каждое отдельное дело будут рассматривать сербские органы правосудия.

Общественность Сербии к вопросу сотрудничества с гаагским трибуналом также относится неоднозначно. Подавляющее большинство граждан считает, что этот суд имеет сильную политическую окраску и что в Гааге Милошевича собираются судить как представителя сербского народа. Однако, согласно опросам общественного мнения, проведенным в марте, больше 80 процентов опрошенных считают, что Слободана Милошевича придется отправить в Международный трибунал. Но такая позиция вызвана не искренним желанием сотрудничества, а страхом перед международной изоляцией и перед лишением страны финансовой помощи и поддержки. Опросов общественного мнения после ареста Милошевича еще не проводилось.

Атмосфера в Белграде такова, что с уверенностью можно сказать, что сербы очень хотят сами разобраться с преступлениями бывшего президента, прежде всего с теми, которые он совершил против собственного народа. А давление Запада, требование выдать Милошевича Международному трибуналу их раздражают. Это относится даже к либеральным кругам сербской общественности, также полагающим, что Запад, особенно Соединенные Штаты, не учитывают крайне чувствительной ситуации в Югославии.

Любопытно, что в последние дни после ареста Милошевича некоторые сербские политики начали утверждать, что Слободану Милошевичу лучше было бы в Гааге: там, в тюрьме условия намного лучше, чем в любой белградской гостинице, а самый строгий приговор трибунала - это только пожизненное заключение. А в Сербии ему может быть присуждено наказание в виде смертной казни.

Ирина Лагунина:

Из Белграда сообщала наш корреспондент Айя Куге.

Как реагировали на арест Милошевича в Гааге? Флоренс Хартман, представитель Международного трибунала по Югославии:

Флоренс Хартман:

Когда мы получили сообщение о том, что господин Милошевич арестован, мы почувствовали удовлетворение, потому что против него были выдвинуты обвинения, он был в розыске, а теперь он, наконец, за решеткой. Мы приветствуем шаг, который сделали югославские и сербские власти, и теперь работаем над тем, чтобы привезти Милошевича в Гаагу. В ближайшие дни представитель трибунала будет в Белграде и удостоверится, что обвинение и ордер на арест, которые выписал международный трибунал ООН, представлены обвиняемому, то есть Милошевичу.

Ирина Лагунина:

Международный трибунал уже заявил, что надеется видеть Милошевича перед собой до конца этого года. Что дает международным судьям такой повод для оптимизма?

Флоренс Хартман:

Мы даже намного более оптимистичны. Мы ожидаем его не до конца года, а в течение года. И это замечательно еще и потому, что война началась в 1991 году. Так что сейчас прошло как раз десять лет с начала войны. Югославские власти имеют международные юридические обязательства передать Милошевича, поскольку даже если дома против него выдвинуты обвинения в коррупции, международное сообщество обвиняет его в преступлениях против человечности. Идет расследование возможных преступлений в Боснии и в Хорватии. Мы не можем снять эти обвинения. Так что ему придется предстать перед международным трибуналом, так как он нарушил международное право.

Ирина Лагунина:

Но если учесть, как складываются отношения между президентом Коштуницей и прокурором Дель Понте, то что позволяет надеяться, что Милошевич в ближайшие месяцы предстанет перед трибуналом?

Флоренс Хартман:

Им придется его выдать, а если они этого не сделают, то нарушат международное право. А у нас есть различные юридические механизмы, как заставить их привезти его в Гаагу. Это, во-первых. А во-вторых, они обещали, что арестуют и доставят в Гаагу всех граждан Югославии, обвиняемых международным трибуналом в совершении преступлений. Югославские власти сказали, что сделают это после того, как примут закон о сотрудничестве с международным трибуналом. Мы знаем, что для этого не обязательно принимать специальный закон. Но после прошлогодних выборов в Югославии, новые власти заявили, что хотят реинтегрировать страну в международное сообщество, что будут выполнять все взятые на себя международные обязательства, а это включает и сотрудничество с трибуналом. Это можно сделать, и им придется это сделать, и именно поэтому мы и отправили представителя трибунала, чтобы тот подтвердил, что югославские власти уважают обвинение, которое выдвинул против Милошевича трибунал ООН в Гааге.

Ирина Лагунина:

Прокурор Карла Дель Понте заявила, что против Милошевича готовится второе обвинение. Есть ли уже сейчас какие-то подробности этого обвинения?

Флоренс Хартман:

Да, как я уже сказала, мы уже давно ведем расследование возможного личного участия Милошевича в войнах в Боснии и в Хорватии. Сейчас это расследование уже почти завершено, и концу месяца мы предъявим Милошевичу новое обвинение за участие в войне в Боснии или в Хорватии, или в обеих этих странах.

Ирина Лагунина:

На вопросы Радио Свобода/Свободная Европа отвечала представитель международного трибунала в Гааге Флоренс Хартман.

Политическая карьера Милошевича началась с Косово. Вернее, с Косова Поля. Лидер социалистической Югославии Иосип Броз Тито, в рамках, надо сказать, умелой национальной политики в стране, дал двум автономным краям - Воеводине и Косово - права, в чем-то даже превышающие права республик федерации. Но эта политика в случае с Косово оставила около трети косовских сербов за пределами края. В апреле 87-го во время демонстрации на Косовом Поле коммунистический лидер Слободан Милошевич кричал собравшимся сербам: Никто не имеет права вас унижать, и никто никогда вас больше не унизит. Толпа в ответ кричала "Слобо!" Это было начало идеи Великой Сербии, развалившей Югославию и приведшей в результате к последней для Милошевича войне - в Косово. После этой войны Международный трибунал в Гааге и вынес первое в своей истории обвинение действующему лидеру государства:

С января 1999-го по момент обвинения (22 мая 1999 года) Слободан Милошевич, Милан Милутинович, Никола Саинович, Драголюб Оджанич и Влайко Стоилкович планировали, инспирировали, приказывали, совершали и иными способами помогали и подстрекали кампанию террора и насилия против гражданских косовских албанцев, живущих в Косово на территории Федеративной Республики Югославии.

Кампания террора и насилия, направленная против косовского албанского населения, проводилась силами ФРЮ и Сербии, действующими по приказу, поощрению и поддержке Слободана Милошевича.

Силы ФРЮ и Сербии систематически насильственно изгоняли и оставляли без крова сотни тысяч косовских албанцев во всем крае Косово. Чтобы облегчить процесс изгнания, силы ФРЮ и Сербии преднамеренно создавали атмосферу страха и подавленности, используя для этого силу, угрозы применения силы и акты насилия.

Силы ФРЮ и Сербии грабили и уничтожали личную и коммерческую собственность косовских албанцев. Полиция, военнослужащие и офицеры армии систематически проводили насильственные конфискации, применяли силу или угрожали применить силу, чтобы красть деньги и ценности, принадлежащие косовским албанцам. Пограничные силы отбирали личный автотранспорт и собственность албанцев, депортированных из края.

Силы ФРЮ и Сербии участвовали в систематической кампании по разрушению собственности косовских албанцев. Это достигалось через артиллерийские обстрелы городов и деревень, сожжение домов, ферм, предприятий. В результате этого селения, города и целые районы края сделались непригодными для жизни.

На всей территории Косово силы ФРЮ и Сербии преследовали, унижали и оскорбляли гражданское косовское население. Полиция, военнослужащие, включая офицеров армии, допускали расовые оскорбления, оскорбительные акты, побои и другие формы физического надругательства. Все это было основано на расовой, религиозной и политической принадлежности косовских албанцев.

Силы ФРЮ и Сербии систематически отбирали и уничтожали документы, удостоверяющие личность или право на собственность. Когда косовских албанцев изгоняли из домов и направляли к границам Косово, у них отбирали документы на специально созданных постах вдоль маршрута следования, а также на пограничных постах на границах с Македонией и Албанией. Это делалось для того, чтобы уничтожить любые данные о количестве изгнанных косовских албанцев и лишить их возможности вернуться домой.

Начиная с 1 января 99-го года и до дня сего обвинения силы ФРЮ и Сербии, действуя по приказу, поощрению и поддержке со стороны Слободана Милошевича, депортировали около 740 тысяч гражданских косовских албанцев.

Начиная с 1 января 99-го года и до дня сего обвинения силы ФРЮ и Сербии, действуя по приказу, поощрению и поддержке со стороны Слободана Милошевича, убили сотни гражданских албанцев Косово. Эти убийства включают также массовые расстрелы гражданского населения.

Всеми этими действиями Слободан Милошевич и другие обвиняемые планировали, подстрекали, приказывали, совершали или иным образом способствовали действиям следующего характера:

Депортации, преступлению против человечности.
- Убийствам, преступлению против человечности.
- Убийствам, нарушению правил и норм ведения войны.
- Преследованию на почве политической, расовой и религиозной принадлежности, преступлению против человечности.

Ирина Лагунина:

То, была ли какая-то непосредственная связь между руководством Милошевича и армиями Республики Сербской в Боснии и Республики Сербская Краина в Хорватии, была ли непосредственная командная цепочка, которая привела бы президенту к Милошевичу, - все эти вопросы еще в стадии следствия. Не исключено, что сам Милошевич сейчас помог гаагскому трибуналу. Уже сидя в тюрьме в Белграде бывший президент написал жалобу судье. В жалобе оспаривается и арест, и обвинения, предъявленные задержанному. Это письмо опубликовано в сербской газете "Глас". Слободан Милошевич утверждает, что напрасно его обвиняют в хищениях государственных средств и личном обогащении себя и своей семьи за счет государства. Все деньги расходовались только строго по назначению.

"Верю, что все это время я и мои соратники делали все, чтобы как можно лучше выполнять свои обязанности во главе государства. Никогда мы не делали ничего - и даже не говорили о том, чтобы давать деньги или какие-то иные средства отдельным лицам или группам лиц. Речь шла только о государственных делах. Деньги, которые через белградский банк были перечислены на нужды промышленности, на самые насущные социально-экономические проблемы в условиях кризиса, никто не крал, и никто не разворовывал, и не клал в чьи-то личные карманы. Это не было ни для кого секретом. Мы помогали тем, кому было тяжелее всего, и это было моей установкой в политике, моим твердым и решительным курсом. Я всегда выступал за то, чтобы никто не был в привилегированном положении.

Что касается средств, которые были потрачены на оружие, боеприпасы и остальные нужды армии Республики Сербской и Республики Сербской Краины, то те затраты не могли в силу государственных интересов (как государственная тайна), быть вписаны в бюджет страны, который является открытым документом. Это относится и к расходам на оснащение сил безопасности и специальных антитеррористических сил. От иголки до локомотива - от легкого вооружения и оборудования до вертолетов и остальных средств, которые и сегодня находятся там, где они были. И это в обществе не было известно по причине государственной тайны, как не было известно то, что шло для армии Республики Сербской.

Я считаю, что эти данные и сегодня должны быть государственной тайной, но судебные органы, конечно, могут их проверять. Ведь и сегодня созданные тогда антитеррористические силы выполняют большую и тяжелую задачу по обеспечению безопасности на Юге Сербии"....

"Я подчеркнул в запросе следователю и хочу повторить еще раз: я никогда ни прямым, ни косвенным образом - через подставных лиц - не получал никаких денег на мои личные нужды кроме зарплаты. Все то время, когда я выполнял обязанности президента Республики Сербии и Республики Югославии, других доходов кроме зарплаты у меня не было"...

"Я считаю, что судебный процесс против меня является политическим монтажом под диктовку новых властей, чтобы очернить и уменьшить значение моей долголетней работы и, особенно, то, что я в интересах государства и народа воспротивился сильным мира сего".

Ирина Лагунина:

Пока закон о сотрудничестве с международным трибуналом в Югославии готов, но не принят. И вопрос о выдаче не решен. Президент Югославии Воислав Коштуница:

Воислав Коштуница:

Милошевич несет ответственность, прежде всего, перед своим собственным народом. Эта ответственность отразилась на результатах выборов в Федеративной Республике Югославия и в Сербии 24 сентября и 23 декабря. Результаты этих выборов отражают все, что сделал Милошевич и что было сделано с его ведома. Он виновен в том, при нем государство было разрушено, а народ обнищал. Он виновен в том, что было сделано в Федеративной Республике Югославия, которая сегодня состоит из Сербии и Черногории.

Ирина Лагунина:

Заявил на пресс-конференции в Белграде президент Югославии Воислав Коштуница.

Большинство западных стран, международных и правозащитных организаций выразили удовлетворение и по поводу самого ареста Милошевича, и по поводу этого шага, предпринятого югославскими властями. Арест Милошевича - это одно из условий возвращения Югославии в международное сообщество. В Соединенных Штатах помимо прочего даже существует закон, по которому страна должна быть квалифицирована на получение помощи. В квалификацию входит и отношение к обвиняемым в военных преступлениях. Подробнее о реакции администрации Буша и конгресса США из Вашмингтона Владимир Абаринов:

Владимир Абаринов:

Соединенные Штаты восприняли известие об аресте Слободана Милошевича с удовлетворением. Президент Буш заявил в воскресенье, что это "важный шаг к завершению трагической эры его жестокой диктатуры". "Мы не можем и не должны забыть, - продолжал президент, - леденящие душу картины - запуганных женщин и детей, согнанных в вереницы беженцев, изнуренных узников за колючей проволокой и массовые захоронения, обнаруженные следователями ООН".

Милошевич был взят под стражу спустя сутки после того, как истек крайний срок - 1 апреля, определенный для этого Конгрессом США, который обязал администрацию заморозить американскую финансовую помощь Югославии, если Белград не прислушается к требованиям Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии в Гааге. При этом Конгресс вдвое, до 100 миллионов долларов, увеличил запрос Белого Дома. В своем первом заявлении Джордж Буш не упомянул об этом ультиматуме законодателей, однако сказал, что югославский народ "может полагаться на дружбу Соединенных Штатов до тех пор, пока он продолжает идти по пути демократии и экономических реформ".

В воскресенье оставалось неясным, намерен ли президент подтвердить Конгрессу, что Белград выполняет свои международно-правовые обязательства, поскольку неясными оставались намерения правительства Югославии - до сих пор оно упорно отказывалось передать бывшего лидера Гаагскому трибуналу. С одной стороны, закон, принятый Конгрессом, не требует выдачи Милошевича - в тексте говорится лишь о сотрудничестве с Трибуналом, уважении прав этнических меньшинств и верховенстве закона. С другой - с Капитолийского холма раздавались энергичные призывы к администрации добиваться от Белграда именно экстрадиции Милошевича. Сенатор Митч Коннелл, в частности, заявил, что, по его мнению, "Югославия не располагает юридической инфраструктурой для проведения свободного и справедливого суда".

В конце концов в понедельник администрация приняла решение в пользу Белграда, при этом особо подчеркнув, что ожидает от Югославии дальнейшего прогресса в деле привлечения к ответственности лиц, обвиняемых в военных преступлениях. Подробно об этих ожиданиях рассказал на своем брифинге представитель госдепартамента США Ричард Баучер.

Ричард Баучер:

Полное сотрудничество может включать в себя целый ряд шагов. Естественно, что они должны быть выработаны совместно с международным трибуналом. Что мы знаем на сегодняшний день, так это то, что они разработали проект закона о сотрудничестве с трибуналом. Некоторые подозреваемые в совершении военных преступлений уже выданы, вернее выдали себя с помощью югославских властей. Югославское правительство подготовило в Белграде представительство для делегации трибунала. Так что к ряду шагов они уже готовы, теперь осталось их сделать. Мы бы хотели, чтобы правительство Югославии пошло на полное сотрудничество во всех международных юридических аспектах, приняло бы соответствующий закон и выдало остальных подозреваемых.

Владимир Абаринов:

Баучер дал ясно понять, что от того, насколько эффективным будет сотрудничество Белграда с Гаагой, зависит, какие решения будут приняты на конференции стран-доноров, которая должда быть созвана в начале лета для определения размеров и стратегии международной помощи на восстановление Югославии.

Ричард Баучер:

Что касается этого конкретного решения, того что мы ввыделяем денежные средства, то очевидно: заставить Милошевича предстать перед международным судом за совершенные международные преступления - это основная задача международного сообщества и основа сотрудничества югославского правительства с трибуналом. И когда соберется конференция государств-доноров, мы ясно дадим понять, что мы ожидаем именно этого шага и других шагов в том же направлении. Но думаю, окончательное решение доноров будет основано не только на этом шаге Югославии, как нынешнее решение о выделении помощи основано не только на нем одном.

Владимир Абаринов:

Более того: представитель госдепартамента заявил, что, если сотрудничество прекратится или не будет удовлетворять мировое сообщество, Вашингтон вряд ли поддержит и саму идею проведения конференции доноров.

Ричард Баучер:

Мы бы не помогали ее организовывать, если бы не видели, что югославское правительство предпринимает шаги в правильном направлении. Мы будем настаивать на том, чтобы они и впредь придерживались взятых на себя обязательств. Должен особо отметить, они взяли на себя эти обязательства. Но они находятся у власти еще очень недолго. Югославское правительство - пять месяцев, сербское - три месяца. Мы уже увидели начало сотрудничества. Мы считаем, что на данный момент этого сотрудничества достаточно, чтобы дать лазейку в нашем законодательстве и выделить помощь. Но госсекретарь, принимая решение выделить средства, ясно заявил, что мы хотим видеть продолжение сотрудничества до того, как мы поддержим конференцию доноров.

Ирина Лагунина:

Сообщал из Вашингтона наш корреспондент Владимир Абаринов. Международная правозащитная организация "Human Rights Watch" сразу за решением конгресса о предоставлении помощи новому правительству Югославии выпустила заявление, в котором это решение оценивается как преждевременное. Мы говорим с директором отдела Восточной Европы и Центральной Азии "Human Rights Watch" Холли Картнер:

Холли Картнер:

Закон Соединенных Штатов, на котором основано решение о выделении помощи, требует от правительства в Белграде сотрудничать с Международным трибуналом в Гааге, включая выдачу обвиняемых, которые в настоящее время находятся на территории Сербии. Но если посмотреть на заявления и действия югославских властей в Белграде, на правительство Коштуницы, то серьезного сотрудничества с трибуналом на данный момент не видно. Арест Милошевича в прошлую субботу ничего не меняет, поскольку Милошевич был арестован исключительно по обвинению в коррупции. А это - внутреннее законодательство страны. Югославское правительство уже неоднократно заявляло, что не передаст Милошевича международному трибуналу. Так что мы считаем, что правительство Коштуницы не проявило пока достаточного стремления сотрудничать с трибуналом, чтобы на него мог распространяться закон Соединенных Штатов.

Ирина Лагунина:

Вы настаиваете, чтобы Милошевича передали в международный трибунал в Гаагу. Но что это даст международному сообществу? Ведь на данный момент Милошевичу предъявлены обвинения только в преступлениях против человечности в Косово. Обвинение, к примеру, не затрагивает Боснии и Хорватии.

Холли Картнер:

Да, обвинение касается только тех зверств, которые югославская, сербская армия совершила в Косово. Но, по-моему, вопрос не в том, что это дает международному сообществу. Важный фактор - торжество справедливости для жертв тех репрессий, которые были совершены под руководством Милошевича. Важно также, чтобы все правительства, включая правительство в Белграде, держали свои обязательства проводить политику в соответствии с резолюциями ООН. А резолюции ООН как раз и составляют основу, юридическую базу существования международного трибунала. И помимо всего прочего, это важно для самого народа Сербии. Важно, чтобы сами сербы поняли, какие преступления были совершены югославскими силами от их имени, что обвинения против Милошевича вынесены на рассмотрение независимого международного трибунала и что о том, виновен Милошевич или нет, принято справедливое, непредвзятое решение.

Ирина Лагунина:

Насколько я понимаю, вы вели собственное расследование зверств, которые режим Милошевича совершил в Хорватии, Боснии и Косово. Что выявило ваше расследование?

Холли Картнер:

Да, наши эксперты работали на Балканах задолго до того, как началась война - еще в 80-х годах. Есть вопиющие подтверждения тому, какие военные преступления, преступления против человечности и другого рода преступления были совершены югославскими силами в первую очередь в Хорватии. Югославская армия участвовала во взятии Вуковара. Троим бывшим высокопоставленным офицерам югославской армии, которые участвовали во взятии этого города, уже предъявлены обвинения международного трибунала. Один лишь пример: при взятии этого города сербские военные забрали из больницы и расстреляли около 200 хорватов. В Боснии не только собственно югославская армия вначале непосредственно участвовала в боевых действиях, но правительство Милошевича еще и вдобавок к этому субсидировало и всячески поддерживало силы боснийских сербов. На самом деле это делалось даже после подписания Дейтонских соглашений. Так что есть много документально подтвержденных преступлений, за которые можно привлечь к ответственности не одного представителя югославского правительства, включая самого Милошевича, как человека, который отдавал приказы.

Ирина Лагунина:

Но как же все-таки быть с тем, что правительство Коштуницы не хочет выдавать Милошевича международному трибуналу?

Холли Картнер:

Да, сейчас они говорят, что не хотят выдавать его в Гаагу. Хотя в самом югославском правительстве сейчас есть довольно серьезный раскол по этому вопросу. Коштуница очень явно показал, что не поддерживает международный трибунал. Он заявил, что трибунал антисербский и так далее. Но все эти обвинения легко разбиваются фактами. Но в Министерстве юстиции, в правительстве страны есть люди, намного более позитивно относящиеся к международному трибуналу, включая премьер-министра страны. Они говорят, что Милошевич может предстать перед трибуналом в Гааге и что трибунал, наоборот, может выполнить очень позитивную роль в демократическом развитии Сербии.

Ирина Лагунина:

Говорила Холли Картнер, представитель международной правозащитной организации "Human Rights Watch".

Почему давление на югославское руководство идет от правозащитников, а не от политиков? Почему политики вопрос о выдаче Милошевича международному трибуналу согласны решать, скажем, "в рабочем порядке"? Почему даже Соединенные Штаты и Великобритания готовы ждать? В нашей программе Лорд Дейвид Оуэн, один из тех международных представителей, которые в числе первых пытались в начале 90-х разрешить югославский кризис.

Лорд Дейвид Оуэн:

Думаю, основное, что надо учитывать сейчас: демократия в Сербии и в Югославии существует чуть более шести месяцев. И это все еще очень хрупкий цветок. В этих обстоятельствах надо уважать решение президента Коштуницы. Еще во время своей предвыборной кампании он сказал, что было бы неразумно брать на себя обязательства выдать потенциальных виновных в военных преступлениях трибуналу в Гааге. Он обещал, что этого не произойдет. Почему он это сделал? Думаю, он понимал, что если он хочет привлечь за собой ключевые фигуры в армии и полиции и даже некоторых политиков, ему надо дать определенные гарантии: они соглашаются с демократическим выбором народа, и взамен на согласие они не предстанут перед судом в Гааге. Мы все замечаем только Милошевича. Но основной повод для беспокойства - это те старшие офицерские чины, генералы и полковники югославской армии, которые знают, что международный трибунал выписал ордер на их арест, или которые подозревают, что международный трибунал вот-вот это сделает - в любую минуту.

Ирина Лагунина:

Президент Милошевич написал очень откровенное письмо судье, в котором впервые признался, что никогда не крал никаких денег из казны, что все эти недостающие деньги шли на поддержку и вооружение сербских армий в Боснии и в Краине. Вы стояли во главе урегулирования этих конфликтов. В какой степени Милошевич ответственен за них?

Лорд Дейвид Оуэн:

Ни для кого не открытие, что он использовал деньги из бюджета Сербии на финансирование войны в Хорватии и в Боснии. Мы знали, что большое количество генералов, включая генерала Младича, все еще были на зарплате и на довольствии Югославской армии. Так что, вне всякого сомнения, он это делал. И если бы не санкции, он делал бы это бесконечно долго. Но для югославского правительства это сейчас не главное. Главное - оказались ли правительственные деньги в руках непосредственных и ближайших родственников Милошевича. Я лично не знаю, но именно этот вопрос и будет изучать суд.

Ирина Лагунина:

Лорд Оуэн, вы много раз встречались с президентом Милошевичем. Какое впечатление об этом человеке у вас сложилось?

Лорд Дейвид Оуэн:

Мне всегда казалось, что самая яркая черта характера Милошевича - это его стремление к власти. А получив власть, он во что бы то ни стало хотел ее сохранить. Он поднялся на вершину власти на проблеме Косово, и эта проблема стала для него наиболее чувствительной, в ней он был уязвим. Эту проблему с ним было сложнее всего обсуждать. Вести переговоры по Хорватии и Боснии было намного легче. Что же касается техники, которую он применял, чтобы удержаться у власти, но нет сомнений: он сделал серьезные капиталовложения в полицию и создал институт цензуры и влияния на прессу. Но конечно же, он сделал это по-умному. Он сохранил некоторую свободу прессе и она его не очень беспокоила. Но на самом деле он никогда не думал об общественном мнении и об отношении к нему в Белграде. Его волновали настроения в сельских районах Югославии.

Ирина Лагунина:

И при этом Милошевича абсолютно не интересовало мнение международного сообщества. Интересно, что и нынешний президент Коштуница в данный момент больше заботится о том, что подумает о нем народ внутри страны, хотя ему так нужны деньги и поддержка международного сообщества.

Лорд Дейвид Оуэн:

Я бы не сравнивал Коштуницу с людьми типа Милошевича или бывшего президента Чосича, которого на самом деле назначил Милошевич. Президенту Коштунице удалось создать очень эффективную коалицию оппозиционный партий. Он первый оппозиционный лидер, которому удалось это сделать. Он победил на выборах. И он прав, уделяя столько внимания и усилий общественному мнению внутри Сербии и попыткам убедить Черногорию не отделяться от федерации. Потому что он знает, насколько сейчас все хрупко, насколько некрепко. Я лично знаю этого человека. Он был националистом, он был противником плана "Венса-Оуэна", плана, который, по-моему, был самым лучшим планом для будущего балканского региона, но, несмотря на это, этот человек - истинный демократ, он никогда не был коммунистом, и кажется, он понимает свой народ так, как никакой другой оппозиционный лидер даже близко не смог понять. И то, что он уделяет большую часть своего времени попыткам сформировать общественное мнение в стране - это его достоинства. Не надо его за это казнить. Только умалишенный на его месте тратил бы время на то, чтобы завоевать популярность в Вашингтоне, в Лондоне, Париже или Берлине. Его основная задача - подвигнуть свой народ на демократические преобразования. А это означает, помимо прочего, что ему приходится постоянно держать в поле зрения вооруженные силы. Эти люди пока еще отнюдь не свято преданы демократическому будущему своей страны. И ему надо сделать так, чтобы они ни в коем случае не выступили против демократического правительства. Ему приходится вести за собой полицейские силы. А их лояльность правительству постоянно под сомнением, если учесть вклад, который в прошлом сделал в эти структуры президент Милошевич. Так что я говорю западным лидерам, когда мы обсуждаем эту проблему: верьте Коштунице, не отвергайте легкомысленно его советы. Он на голову лучше всех остальных оппозиционных лидеров, он намного более успешен как политический лидер, он лучше ведет за собой сербский народ, чем любой другой лидер страны. А некоторые из них сейчас как раз больше заботятся о мнении международного сообщества, чем о мнении своего собственного народа. Мне кажется, что хрупкое состояние Сербии сейчас не до конца учитывается в мире. И поэтому, думаю, решение Вашингтона не только выделить деньги, но и не очень давить на Коштуницу в вопросах сотрудничества с Гаагским трибуналом - очень разумное. Самое главное, что от Милошевича потребовали понести наказание в рамках законного судебного процесса в Белграде перед лицом собственного народа. Это - самая основная задача. Гаага - о ней можно говорить позже.

Ирина Лагунина:

Мы беседовали с бывшим международным представителем по урегулированию конфликта в бывшей Югославии лордом Дейвидом Оуэном.

Почему конгресс, многие представители которого не стремятся к политической мягкости по отношению к странам, где происходили или происходят нарушения прав человека, все-таки принял решение выделить деньги Югославии, даже несмотря на то, что президент Коштуница говорит, он не выдаст Милошевича международному трибуналу в Гааге? Это - перемена в политике США по отношению к Югославии? Говорит директор программы балканских исследований американского Института мира Дэниел Сервер:

Дэниел Сервер:

Думаю, американские власти просто не могли не выдать Югославии помощь на следующий день после того, как Милошевич был арестован. Это было бы неправильным сигналом правительству Югославии. Здесь, конечно, есть определенный вызов для американской администрации, поскольку она хотела бы видеть Милошевича в Гааге. Но я не исключаю, что с течением времени и для сербов тоже станет очевидным, что он должен находиться в Гааге. Судить его в Белграде очень сложно, там есть масса людей, готовых устроить любые беспорядки, если такой суд состоится. Так что может оказаться, что судить его в Гааге удобнее. Но если югославское руководство все-таки не придет к такому заключению, то, думаю, оно может ожидать, что Соединенные Штаты в будущем не будут столь готовы на поддержку и помощь. Например, мы довольно долго задерживали выдачу средств Всемирного Банка Хорватии из-за того, что Хорватия не выдавала трибуналу некоторых военных преступников. Здесь есть люди, которые очень решительно относятся к этому вопросу.

Ирина Лагунина:

Есть ли у Соединенных Штатов сейчас рычаги, с помощью которых они могли бы заставить президента Коштуницу выполнять взятые на себя в рамках международного права обязательства. И вообще разумно ли сейчас оказывать давление на Коштуницу? Лорд Оуэн, например, говорит, что неразумно.

Дэниел Сервер:

Я бы не хотел говорить на уровне "заставить", лучше думать о том, как работать вместе, чтобы достичь общих целей. Президент Коштуница ясно дал понять, что не хочет, чтобы правительство отправляло Милошевича в Гаагу. Он также говорил еще раньше, что это - проблема не югославского правительства, а югославского суда. И с ним можно в этом согласиться. Сейчас, когда Милошевич арестован, представитель международного трибунала отправится в югославский суд и заявит, что Югославия приняла на себя обязательства, по которым она должна отправить Милошевича в Гаагу. И в конце концов, по-моему, именно югославский суд должен решать, справедливо ли это требование или нет. К тому же перед судом будут лежать документы, которые Милошевич сам же и подписал и которые обязывают страну выдавать тех, кому трибунал предъявил обвинения. Так что проблема не решена, вопрос по-прежнему открыт, его еще будут какое-то время обсуждать.

Но помимо всего прочего, мне не кажется, что взгляды самого Коштуницы сербы сейчас в большинстве своем разделяют. Когда-то его поддерживали в неприятии трибунала, но с тех пор общественное мнение в Сербии изменилось. И сейчас, как показывают опросы общественного мнения, большинство готовы видеть Милошевича в Гааге. Конечно, такие проблемы опросами общественного мнения не решаются, но это важный сдвиг в политических настроениях, и этот движение, по-моему, будет продолжаться по мере того, как вскроются новые факты о деятельности и намерениях Милошевича.

Ирина Лагунина:

Вы говорили о том, что не хотите думать в терминах, как "заставить" президента Коштуницу выполнить требования международного трибунала, но есть ли какие-то способы "вдохновить" президента Коштуницу на этот шаг?

Дэниел Сервер:

Думаю, американские налогоплательщики не обрадуются, что их деньги идут в страны, которые не выполняют своих обязательств перед международным трибуналом. 50 миллионов долларов - это очень немного, это незначительная сумма. Югославии сейчас нужно намного больше. Вот то, что должен предоставить Всемирный банк и что частично также идет из карманов американских налогоплательщиков, - это намного важнее. Но мне кажется, что и в самой Югославии понимают: если они хотят быть часть международного сообщества, членом ООН, а Югославия - член ООН, надо поступать в соответствии с обязательствами, принятыми в ООН. А выдача обвиняемых в Гаагу - это часть обязательств в рамках ООН. Но опять-таки, не думаю, что это политический вопрос, это - часть юридического вопроса, который должен быть решен в югославском суде.

Ирина Лагунина:

Мы беседовали с Дэниелом Сервером, директором балканских исследований в американском Институте мира. Пока югославский суд еще не приступил к слушаниям по делу Милошевича. О нем высказываются политики, в том числе президент страны Воислав Коштуница:

Воислав Коштуница:

Вина Слободана Милошевича огромна, и прежде всего - перед своим собственным народом. Но у него есть сообщники в этой огромной доли ответственности за страдания народа Сербии и народов в некоторых других бывших частях Югославии. Эти сообщники - в числе руководства других бывших югославских республиках и в международном сообществе.

Ирина Лагунина:

Президент Югославии Воислав Коштуница. Появления Милошевича в гаагском трибунале согласны ждать. В том числе, как утверждали гости этой программы, потому, что коалиция в Югославии хрупка, а позиции Коштуницы шатки, под угрозой со стороны спецслужб и военных. Но вот это заявление Коштуницы на пресс-конференции - это тактика формирования общественного мнения страны или это будущая политика?

Биография

Родился в городе Пожаревац (Сербия) в бедной семье. Род Милошевичей происходит из селения Лиева-Река в Черногории. Отец был священником, в 1962 году покончил жизнь самоубийством. Мать работала учителем в школе, была активисткой компартии. Школьные друзья Милошевича полагали, что вершиной его карьеры станет должность начальника железнодорожной станции.

15 января 1959 года Милошевич вступил в Союз коммунистов Югославии. В 1960 году окончил среднюю школу и гимназию в Пожареваце. В 1964 году с отличием окончил юридический факультет Белградского университета .

Руководил белградской информационной службой. В -х годах возглавлял нефтяную компанию, затем Белградский банк. Являлся членом Союза коммунистов Югославии, СКЮ с 1959 года . С 1984 года являлся председателем белградского горкома Союза коммунистов Югославии. С по 1989 год занимал пост председателя Президиума ЦК Союза коммунистов Сербии. 4 октября 1988 года в Бачка-Паланке толпа потребовала отставки правительства Воеводины . На следующий день Милошевич возглавил народный поход на Нови-Сад к зданию местного парламента . Югославская народная армия отказалась разгонять шествие и власти Воеводины ушли в отставку. В 1989 году Милошевич был избран президентом республики Сербия .

О позиции Сербии… Мы её никогда не меняли: всегда стояли за мирное решение вопроса. Мы не оспаривали и не оспариваем право какого-либо народа на самоопределение. Подразумевается, что подобное право имеет и сербский народ. Вы помните, что произошло. Словения и Хорватия в одностороннем порядке отделились от Югославии, отделились с применением силы. Эти шаги сразу же поддержали, кто в этом был кровно заинтересован.

Мы столкнулись с удивительным фактом: международное сообщество признало право на отделение более весомым, чем право остаться в своей стране. Так было совершено большое преступление: разрушена Югославия - страна, являющаяся одним из основателей ООН. Скажу прямо: за всеми этими событиями стоит политика Германии. Именно в интересах немецко-католического альянса - разрушение не только нашей страны, но и вашей. Именно в их интересах, чтобы и у нас, и вас проливалась кровь. …Всё началось с объединения Германии. Как только это случилось, Германия стала наказывать победителей второй мировой войны. Пресса с немецкой педантичностью разделила мир на хороших и плохих. «Хорошие» - это те, кто во второй мировой войне был с фашистами и проиграл войну. А «плохие» - те, кто не был с ними и выиграл войну… Югославию надо было разрушить. Югославия стала первой жертвой политики реваншизма.

В 1995 году Милошевич стал одним из подписантов Дейтонского соглашения в США, формально завершившего войну в Боснии 1992-1995 гг . В 1996 году в Косово началось формирование вооружённых формирований сепаратистов, которые вскоре были объединены в Армию освобождения Косова . В крае развернулась партизанско-террористическая война , жертвами которой стали сотни мирных жителей, чиновников и военных Югославии. На первом этапе борьбу с сепаратистами вели лишь милицейские подразделения, но в 1998 году Милошевич направил в край югославскую армию, что вызвало резкую реакцию на Западе. В июне 1998 года западные страны угрожали использованием силы, если СРЮ не выведет из Косова войска и спецназ. На встрече Милошевича и Ельцина в Москве было принято совместное Заявление о необходимости решения проблемы мирным путём, однако остановить военные действия, сопровождавшиеся репрессиями и этническими чистками с обеих сторон конфликта, не удалось .

Процесс над Милошевичем в Гаагском трибунале

Судебный процесс

В мае 1999 года Гаагский Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) выдвинул обвинения против бывшего президента Югославии Слободана Милошевича в совершении военных преступлений в Косово в 1999 году. Милошевич и четыре высших югославских руководителя обвинялись по пяти пунктам, квалифицированным как преступления против человечности - убийства, преследования по политическим, расовым и религиозным мотивам, депортации ‑ и по одному пункту, квалифицированному как нарушение законов и обычаев войны. 1 апреля 2001 года Милошевич был арестован в соответствии с югославским законодательством по обвинению в совершении уголовных преступлений .

28 июня 2001 года Слободан Милошевич был предан МТБЮ и переведен в тюрьму ООН в Гааге. Судебный процесс начался 12 февраля 2002 года. В связи с ухудшением состояния здоровья процесс над Слободаном Милошевичем прерывался 22 раза. 11 марта 2006 года Слободан Милошевич скончался от сердечного приступа в тюрьме Гаагского трибунала. 14 марта 2006 года МТБЮ закрыл дело Слободана Милошевича .

Защитная речь Слободана Милошевича

В феврале 2002 г Милошевич произнёс в Гааге длинную защитную речь, в которой дал опровержения по нескольким десяткам пунктов обвинения (а также зафиксировал несоответствие данного судебного процесса ряду международных правовых норм - то есть, фактически, его незаконность с точки зрения международного права). Кроме того, в своей речи Милошевич дал развёрнутый анализ предыстории, истоков и хода войны НАТО против Югославии. Предъявил доказательства (в том числе фото- и видеоматериалы) ряда военных преступлений НАТО: использования запрещённых видов вооружений, таких как кассетные бомбы и боеприпасы с обеднённым ураном , намеренное уничтожение невоенных объектов, многочисленные атаки гражданского населения .

В своей речи Милошевич также указал, что осуществляемые альянсом бомбардировки не имели и не могли иметь военного значения: так, в результате всех ракетно-бомбовых ударов на территории Косово было уничтожено всего 7 танков сербской армии. Приводя факты, Милошевич указал, что в значительной части случаев ракетно-бомбовых ударов по гражданскому населению пострадавшими являлись этнические албанцы, и стремился доказать тезис о том, что массовые атаки НАТО против албанских крестьян не были непреднамеренными, а являлись обдуманной акцией, призванной спровоцировать их массовый исход из Косово в сопредельные государства. Наличие масс албанских беженцев смогло бы в глазах мирового сообщества подтвердить обвинение сербов в геноциде албанцев - основной тезис, выдвинутый руководством НАТО в качестве основания для проведения «операции». Этой же цели, согласно Милошевичу, служили расправы албанских ополченцев над теми албанцами, кто не желал покидать Косово. Из этого, в частности, Милошевич сделал вывод о полной согласованности действий албанских вооружённых формирований, с одной стороны, и руководства операцией НАТО, с другой. В качестве одного из доказательств этого тезиса, Милошевич привёл листовки на албанском языке, в которых содержались призывы к албанскому населению бежать из Косово. Эти листовки разбрасывались с самолётов НАТО .

Текст защитной речи Милошевича даёт широкий взгляд на драматические события, имевшие место в Сербии и в других бывших югославских республиках в 1990-е годы .

Смерть Милошевича и реакция на неё

Процесс по делу Милошевича не был закончен, так как подсудимый 11 марта 2006 года умер в тюрьме в Гааге , согласно результатам вскрытия , от инфаркта миокарда . Он был обнаружен тюремным персоналом без признаков жизни на кровати в своей камере в Схевенингене .

В 2003, за три года до смерти Милошевича, его жена Мира Маркович публично заявляла, что лечение, назначенное Милошевичу тюремным кардиологом, «требует гораздо более оперативной корректировки», а утверждения официальных представителей трибунала о том, что в тюрьме есть необходимое медицинское наблюдение, назвала «абсолютной ложью» .

Незадолго до трагического исхода здоровье Милошевича резко ухудшилось, он страдал от повторяющихся сердечных приступов и ходатайствовал о лечении в России , заявив, что врачебные меры, предпринятые по месту заключения, результата не возымели и носили исключительно поверхностный характер. Трибунал отказал ему, мотивировав отказ тем, что ссылка на болезнь является лишь предлогом для того, чтобы скрыться от суда. Российская сторона сообщила в Гаагу, что даёт полную гарантию возвращения экс-президента на скамью подсудимых. В письме, написанном за три дня до смерти и адресованном МИД России, Слободан Милошевич писал:

Я думаю, что настойчивость, с которой мне не позволяют получить медицинскую помощь в России, в первую очередь мотивируется страхом, что в результате тщательных исследований неизбежно откроется, как в ходе суда велась злонамеренная кампания против моего здоровья - её факт невозможно спрятать от русских специалистов.

Председатель Демократической сербской партии Черногории Ранко Кадич оценил, что смерть Милошевича не даст миру возможности услышать и другую сторону о распаде Югославии и последовавших за этим событиях.

Похороны

Сообщения об «оправдании» Милошевича

24 марта 2016 года МТБЮ выпустило документ по делу против Радована Караджича с констатацией о недостаточности свидетельств у обвинения для доказательства того, что Милошевич является виновным в военных преступлениях и преступлениях против человечности . Впоследствии, по данному вопросу Радио Свобода сообщило, что оно отправило запрос в МТБЮ с просьбой уточнения данного документа, и был получен следующий ответ :

В августе 2016 года первый вице-премьер Сербии и глава МИД Ивица Дачич опубликовал официальном сайте МИД Сербии заявление о том, что пункт 3460 данного документа освобождает Милошевича от подозрений в этнических чистках и военных преступлениях в Боснии и Герцеговине

Британский юрист Джеффри Найс (бывший заместитель прокурора на процессе по делу Слободана Милошевича) прокомментировал данную ситуацию, сообщив, что по его мнению оправдание Милошевича является «очевидной неправдой», так как Суд в то время работал по другому делу (не Милошевича), а фразы неверно интерпретированы .

Семья

Мира Маркович покинула территорию Сербии весной 2003 года, Милошевич-младший - осенью 2000 года. В марте 2006 года Маркович и Милошевич-младший получили статус беженцев в России. В 2007 году Сербия объявила вдову и сына югославского лидера в международный розыск по обвинению в убийствах и преступлениях экономического характера. В 2008 году Россия отклонила запрос Сербии на экстрадицию Маркович и Милошевича-младшего. .

Награды

См. также

Напишите отзыв о статье "Милошевич, Слободан"

Примечания

1. Би-би-си (англ.)
5. Митревска Я., Сельцер Д. Г. Дезинтеграционные процессы в СФРЮ и Социалистическая Республика Македония (1985-1991 гг.) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. - 2012. - № 2 (106). - С. 326
7. Слободан Милошевич: Югославия - первая жертва германского реваншизма// «Правда» № 35 (26989) от 20 февраля 1993 года.
9. Dějiny Srbska. - Praha, 2004. - ISBN 80-7106-671-0
10. Dizdarevic R. Od smrti Tita do smrti Jugoslavie. - Praha, 2002
11. Тягуненко Л. В. Союзная республика Югославия на рубеже XXI века
23. 3460. With regard to the evidence presented in this case in relation to Slobodan Milošević and his membership in the JCE, the Chamber recalls that he shared and endorsed the political objective of the Accused and the Bosnian Serb leadership to pres erve Yugoslavia and to prevent the separation or independence of BiH and co-operated closely with the Accused during this time. The Chamber also recalls that Milošević provided assistance in the form of personnel, prov isions, and arms to the Bosnian Serbs during the conflict. However, based on the evidence before the Chamber regarding the diverging interests that emerged between the Bosnian Serb and Serbian leaderships during the conflict and in particular, Milošević’s repeated criticism and disapproval of the policies аnd decisions made by the Accused and the Bosnian Serb leadership, the Chamber is not satisfied that there was sufficient evidence presented in this case to find that Slobodan Milošević agreed with the common plan.
24. . ICTY. Проверено 25 августа 2016.
25. // РС/РСЕ, 25 августа 2016
28. Stevanovic, Vidosav. Milosevic: The People’s Tyrant. I.B. Tauris: London. 2004. p. 195.
29. LeBor, Adam. Milosevic: A Biography. Yale University Press. 2002. p. 314.

Ссылки

• (серб.) . Проверено 2 июля 2015.
• Джон Лафлэнд .

Отрывок, характеризующий Милошевич, Слободан

В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d"une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s"arreter et d"attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu"ils font, ce qu"ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.

Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.

Слободан Милошевич - это человек, о котором говорили во всем мире, которого судили за военные преступления, но он всегда оставался верным своим идеалам и ценностям.

С его именем связывают серию кровопролитных межэтнических конфликтов на Балканах, из-за которых за ним закрепилось прозвище «балканский мясник». Милошевич делал все, чтобы защитить Сербию и сербов, считая, что средства оправдывают цели.

Именно он активизировал сербское национальное движение, поддерживал политических деятелей, помогающих ему стать руководителем страны. Позже его соратники выдали Милошевича Гаагскому трибуналу, но бывший президент Сербии не признал свою вину ни по одному пункту обвинения.

Происхождение

Родиной Милошевича является город Пожаревац, в Сербии (Королевство Югославия), где 20 августа 1941 г. родился маленький Слобо. Его родители не были богаты, считались в Пожареваце бедняками. Род отца происходил из Черногории. Отца звали Светозар, который был священником, работал в различных гимназиях Косово и Черногории. В основном преподавал русский и сербско-хорватский языки. Был сторонником концепции панславизма.

Мама - Станислава - также работала в школе, но исповедовала противоположные политические взгляды - коммунистические. Из-за это в семье постоянно происходили ссоры, что стало трагедией для Милошевичей. Отец не выдержал скандалов и уехал в родную Черногорию, где в 1962 г. покончил жизнь самоубийством (застрелился). Мать Милошевича прожила остаток жизни сама, но также совершила суицид - она повесилась на люстре.

Обучение

Сначала закончил среднюю школу в родном городе, а потом перешел в гимназию. Окончив это учебное заведение в 1960 г., поступил в Белградский университете на юридический факультет. Был одним из лучших студентов на курсе. Диплом в 1964 г. получил с отличием.

Трудовая деятельность

В течение 1966 - 1983 гг. работал в самых разных местах на руководящих постах: Возглавлял несколько сербских предприятий; Руководил самым крупным югославским предприятием «Техногаз»; Возглавлял правление банка города Белграда. Все эти должности позволили Милошевичу получить неоценимый опыт управления, администрирования и организации. Также он прекрасно стал разбираться в особенностях экономического развития Сербии и всей Югославии.

Политическая карьера и деятельность

Путь в политику начался в 1959 г., когда под влиянием политических взглядов матери принял решение вступить в Союз коммунистов Югославии. Активная деятельность в партии началась в 1984 г., когда Милошевича выбрали на пост председателя Президиума Центрального Комитета Союза коммунистов Сербии.

В 1986 г. он становится лидером Президиума ЦК Союза коммунистов Сербии; В связи с обострением ситуации в Воеводине в 1988 г., в стране стали назревать кризисные явления. Чтобы как-то успокоить народ, местное правительство Воеводины приняло решение уйти в отставку. Ситуацией решил воспользоваться Милошевич, который выступил 28 июня 1989 г. на Косовом поле перед сербами, заявил о необходимости защищать национальные интересы Сербии и сербов. Это стало пропуском в большую политику.

Его выбрали из-за ярко выраженных националистических лозунгов, которые призывали сербов бороться за свою родину, не допустить выхода Косова из состава Югославии; На президентских выборах, которые проводились в Сербии в 1990 г. Милошевича выбрали президентом республики; В 1990-х г. Союз коммунистов Сербии и Югославии распались, но Милошевичу удалось сохранить свое политическое влияние. Он создал новую партию - Социалистическую партию Сербии - в нее вошли бывшие коммунисты и сторонники президента Сербии; 1997-2000 гг. - был президентом Союзной Республики Югославии. После проигрыша на президентских выборах от управления страной и участия в ее политической жизни был отстранен.

Война

В 1991 г. в югославской федерации начались активные военные действия, вызванные тем, что Словения и Хорватия провозгласили независимость. Милошевич сразу же отдал приказ Югославской народной армии (ЮНА) защищать границы федерации и территории, где сербы составляли большинство. Так, по приказу президента Сербии ЮНА уже в 1991 г. вошла в Хорватию, чтобы защитить этнических сербов. Подобная ситуация произошла через год в Боснии и Герцеговине.

До 1995 г. приказы о действиях ЮНА принимались Милошевичем и его соратниками. За это время погибло огромное количество мирных жителей, а Милошевич в западной прессе приобрел образ «мясника» и убийцы гражданского населения. В течение осени 1995 года Милошевичем были поочередно подписаны два мирных соглашения - с Хорватией и Боснией. Его окружение считало, что президент сдался и не выдержал давления США и Европы.

Очередной виток Балканского кризиса случился в 1997 г., когда обострилась этническая и религиозная ситуация в Косово. Милошевич отдал приказ силам безопасности и армии защищать сербов от нападок албанцев. Начались локальные столкновения, в которых винили именно югославского президента. 24 марта 1999 г. непослушание Милошевича относительно требований ООН, ОБСЕ и НАТО вывести силы безопасности из края спровоцировали начало авиакомпании Североатлантического альянса против Югославии.

Война закончилась снова не в пользу сербского президента. Он вынужден был подписать Военно-техническое соглашение с НАТО и властями Косово, разрешив введение миротворческих контингентов НАТО в Косово и созданием там постоянной миссии ООН. На этом война для Слободана Милошевича не закончилась. Еще в середине 1990-х гг. прокурорская служба Гаагского трибунала выдала орден на арест сербского президента, обвинив его в военных преступлениях.

Тогда арестовать Милошевича не дали НАТО и ООН, поскольку нужно было выполнять мирные соглашения по Боснии и Хорватии. Но конфликт в Косово и фактический переход края под международный протекторат, позволили начать «охоту» за Милошевичем. Правительства Югославии и Сербии долго не соглашались на выдачу бывшего президента, но поду угрозой санкций и прекращения финансирования, Милошевича выдали и отправили в Гаагу. Операция по его аресту была проведена ночью, чтобы не вызвать недовольство населения.

Цитаты о России

Милошевич всегда видел в России партнера и союзника, поддерживал отношения с первым президентом страны - Борисом Ельциным. Но он и его дипломатические представители в первой половине 1990-х гг. проиграли битву за влияние на Балканах и Сербии. Несмотря на это, Милошевич всегда по-особенному отзывался о России. Например, «Русские!.. посмотрите на нас и запомните - с вами сделают тоже самое, когда вы разобщитесь и дадите слабину… Братья, помните о судьбе Югославии!..».

Итоги

Судебный процесс над Милошевичем продолжался почти пять лет, но так и не закончился. 11 марта 2006 года его нашли мертвым в камере. Существуют разные версии относительно его смерти - умер сам от сердечного приступа или тяжелой болезни, из-за отсутствия эффективного и качественного лечения, или же его отравили. Похоронили бывшего главу Сербии и Югославии в Пожареваце, поскольку власти Белграда и страны запретили проводить похороны в столице.

МИЛОШЕВИЧ, СЛОБОДАН (Milosevic, Slobodan) (1941–2006), президент Сербии (1989–1996) и затем Союзной Республики Югославии (1997–2000). Родился в Пожареваце в Сербии 29 августа 1941. Изучал право в Белградском университете, где познакомился со своей будущей супругой Мирой Маркович, которая впоследствии оказала значительное влияние на формирование его политических взглядов и играла видную роль в левом движении страны. Был активным членом Союза коммунистов Югославии.

Работал директором нефтегазовой компании и президентом крупного белградского банка. Возглавлял белградский горком коммунистической партии (1978–1982), затем, в 1987, стал руководителем Союза коммунистов Сербии. На первый план в югославской политике выдвинулся в начале 1987, когда в сербской провинции Косово разгорелся межнациональный конфликт между этническими албанцами и сербами, которых албанское большинство активно выдавливало с этой исконно сербской территории. Тогда Милошевич обвинил мусульман-албанцев в преследовании православных сербов и стал во главе националистических сил страны. В мае 1989 он был избран президентом Сербии, крупнейшей республики в составе союзной Югославии, став фактически лидером всей Югославии.

В 1991 и 1992, после заявлений об одностороннем выходе из союзной Югославии сначала Хорватии, а затем Боснии и Герцеговины (БиГ), Милошевич ввел в эти республики федеральные силы для защиты территорий, заселенных этническими сербами, не желавшими выходить из Югославии. Они из-за этого подвергались давлению со стороны местных властей, требовавших немедленной односторонней независимости. Боснийские и хорватские сербы в ответ провозгласили на занимаемых ими территориях так называемые «сербские республики», отказавшиеся отделяться от Сербии. Началась гражданская война, в ходе которой сотни тысяч людей с обеих сторон погибли, а территории «сербских республик» покинули сотни тысяч боснийских мусульман и этнических хорватов. За это сербы во главе с Милошевичем были затем обвинены Западом в организации «этнических чисток». Для прекращения конфликта в БиГ и Хорватию были введены миротворческие силы ООН . Характерно, что выход из Югославии республики Словения, где этнические сербы почти не проживали, прошел мирно.

К 1995 сопротивление сербов в Хорватии и БиГ, власти которых были поддержаны действиями войск НАТО , было подавлено. Милошевич согласился на отделение Хорватии и Боснии и Герцеговины, а также на условия прекращения военных действий, предложенные США и НАТО. После окончания войны из этих двух республик в Сербию выехали сотни тысяч беженцев-сербов, опасавшиеся репрессий местных властей.

В 1997 Милошевич был избран на учрежденный парламентом новый пост президента Югославии. В феврале 1998 он попытался навести порядок на территории Косово, автономной области Сербии, откуда боевики так называемой Освободительной армии Косово методично изгоняли оказавшееся в меньшинстве сербское население, разрушали органы местного управления и сербские православные храмы. При этом они заявляли о стремлении добиться государственной независимости Косово, а наиболее радикальные требовали создать «Великую Албанию» на части территорий Сербии, Македонии и Черногории, заселенных этническими албанцами.

В конце 1998 лидеры НАТО потребовали от Милошевича вывести войска из Косово, в противном случае пригрозили начать против Сербии военные действия. После того как Милошевич отказался предоставить косовским сепаратистам автономию и разместить в этой провинции силы ООН, весной 1999 войска НАТО начали массированные бомбардировки Югославии. При этом натовские лидеры утверждали, что Сербия проводит этнические чистки в Косово, а Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ) в 1999 обвинил Милошевича и ряд его помощников в «преступлениях против человечества».

9 июня 1999 Милошевич и сербский парламент подписали соглашение о прекращении огня, выводе сербских сил из Косово и вводе туда международных сил. Провинция фактически вышла из состава Сербии, в ней было введено международное управление, этнические сербы были почти повсеместно изгнаны с ее территории.

На выборах 2000 президентом Югославии был избран Воислав Коштуница , глава небольшой правоцентристской Демократической партии Сербии, при этом Коштуница получил 48,22% голосов, а Милошевич – 40,23%. В октябре 2000 Коштуница объявил себя президентом, а Милошевич официально оставил пост руководителя Югославии.

В конце июня 2001 правительство Коштуницы под давлением США выдало Милошевича Международному трибуналу по бывшей Югославии в обмен на обещание разморозить финансовую помощь Белграду в несколько десятков миллионов долларов. Он был доставлен в Гаагу и предстал перед судом МТБЮ в феврале 2002. Милошевич не признал легитимность суда и отказавшись от услуг адвокатов, защищал себя сам. Опытный юрист, он умело построил защиту, в результате чего прокурорам МТБЮ не удалось доказать ни одного из нескольких десятков выдвинутых против него обвинений, и среди них – в геноциде албанского населения Косово и мусульман Боснии и Герцеговины. Обвинение во главе с главным прокурором МТБЮ Карлой дель Понте, на которую работали сотни юристов, не смогло преодолеть грамотную защиту Милошевича. Бывший югославский президент, в свою очередь, неоднократно обличал обвинителей в подтасовках фактов и представлении суду лжесвидетелей, особенно албанцев из Косово и боснийских мусульман. Во время суда в 2004 даже скончался его председатель, английский судья Ричард Мэй, не выдержавший многомесячного напряжения заседаний.

Однако длительный судебный процесс подорвал здоровье и самого Милошевича, который жил и работал в небольшой тюремной камере, где размещался его архив и рабочие документы, и где он готовился к судебным заседаниям и перекрестным допросам свидетелей. Милошевич не имел возможности полноценно отдыхать, видеться с родными и особенно с женой, к которой был сильно привязан – новыми югославскими властями она была объявлена в международный розыск. Он мог выходить на свежий воздух лишь на один час в день. Процесс неоднократно прерывался из-за проблем со здоровьем Милошевича, который страдал ишемической болезнью сердца и жаловался на давление и боли в сердце. В последние полтора года бывший президент сообщал помощникам, что лекарства, которые давали ему тюремные врачи, повышали его утомляемость и ухудшали память.

В последние месяцы жизни он просил трибунал предоставить ему возможность провести лечение в Москве, в клинике имени А.Н.Бакулева, где ранее наблюдался. Судьи в просьбе отказали, в последний раз – за две недели до смерти. 11 марта 2006 бывший югославский президент умер в камере тюрьмы Схевенинген в Гааге. Согласно заключению голландских патологоанатомов, смерть наступила от инфаркта миокарда. В его крови были обнаружены следы препаратов, применяющихся при лечении проказы и туберкулеза, эти медикаменты блокировали действие лекарственных средств от высокого артериального давления, которые принимал Милошевич. Тюремные медики не смогли объяснить их присутствие в организме пациента, находившегося под круглосуточным наблюдением охраны.

Трибунал так и не смог доказать его виновность, поэтому бывший лидер Югославии умер невиновным.